Я воспрянул духом, грудь сама собой подалась вперед, а плечи гордо раздвинулись.
– Ну, – проговорил я, – если для человека с любовью к труду преград не существует… то ты точно работать не любишь.
Она упала на землю, подхватилась, уже не женщина, или не совсем женщина, прыгнула снова и ударилась с еще большей яростью. Стена не подалась, хотя и не вредит этому существу, у меня на ее месте уже бы вся морда окровянилась, а этой хоть бы что, будто у нее и нет крови…
– Если нет, – пробормотал я, – то тебя могут употреблять даже вегетарианцы. Но я не вегетарианец, хотя и вегетарианец тоже…
Она отбежала в сторону, но, чувствую, только для того, чтобы взять разгон. Арбогастр красиво изогнул шею и посмотрел на меня с укором.
– Ты прав, – сказал я, – нужно с этим заканчивать.
Я сунул крестик в карман, а в руку взял меч и выставил его острием вперед.
Она ринулась снова так же глупо и бездумно. Бобик глухо зарычал, лапы напряглись для прыжка, но покосился на меня и остался на месте.
Острый клинок вошел ей в живот, она как будто не ощутила и продолжала тянуться ко мне, и окровавленное жало вышло из ее спины. Только сейчас она ощутила нечто неладное, дернулась, по телу пошли судороги, а в бездумных глазах появилось тупое недоумение.
Я разжал пальцы, она рухнула, соскальзывая с лезвия меча, медленно поднялась на колени, в глазах растет уже дикое непонимание, затем так же неторопливо завалилась на бок.
Руки и ноги заскребли землю, Бобик фыркнул и потер нос лапой. Я тоже ощутил неприятный запах, но у меня обоняние не такое чуткое, зато сразу увидел, как тело начало меняться, превращаясь в существо, которое я подсознательно и ожидал.
– Хамелеон, – сказал я с отвращением, – Господи, неужели мое нутро о такой грезило, когда я сам мыслил о высоком?.. Нет, ну не могу же я быть таким уж лицемером! Перед другими приходится, но перед собой?
Существо продолжало расплываться и даже растекаться по земле, словно скелета нет вовсе. А может, и нет, живут же всякие там медузы или осьминоги без него, не жалуются.
– Но хамелеон не простой, – пробормотал я, вытирая меч и чувствуя, как опускаю новую крупинку знания в один из все еще пустеющих отделов своего могучего мозга. – Иначе бы крестик не среагировал…
Бобик посмотрел на огромную лужу на том месте, где был монстр, отбежал к дальним деревьям, за которыми просвет, оглянулся.
– Ты прав, – сказал я. – Зайчик, он прав? Или просто догадывается?
Арбогастр кивнул, пошел рысью, огибая завалы и грациозно перепрыгивая стволы упавших деревьев.
Через пару минут деревья расступились, и мы понеслись, набирая скорость, по ровной долине с редкими пологими холмами, где далекие горы далеко справа, а слева почти такие же, но пониже.
Времени остается совсем мало, почти на середине Турнедо, даже на ее южной половине, граничащей с Армландией, я догнал легкие воинские части барона Норберта, велел остановиться в сорока милях впереди, там прекрасная и просторная долина Отца Миелиса, а по обе стороны два огромных и густонаселенных города Штайнфурт и Воссу.
Самого сэра Норберта с самыми быстрыми конниками в передовом разъезде я догнал уже в самой долине.
Он остановил коня, а когда я приблизился, покинул седло и преклонил колено.
– Ваше Величество…
– Сэр Норберт, – сказал я с облегчением. – Слава Богу, не пришлось вас ловить, барон!
Он спросил с беспокойством:
– Что стряслось, Ваше Величество?
– Здесь будет место великой битвы, – сказал я возвышенно. – Даже величайшей. Вам со своими людьми надлежит провести предварительную рекогносцировку. Я сейчас спешно установлю маяк, а вам надлежит охранять это место до тех пор, пока не подойдут тяжелые и очень тяжелые войска. А также обоз.
Он смотрел очень внимательно, лицо стало предельно серьезным.
– Маяк будет нуждаться в охране?
– Увы, – ответил я. – Еще как. Это маяк древних!.. Мы ожидаем, что Маркус опустится где-то с ним рядом. Но его нужно охранять от религиозных фанатиков, что будут бросаться камнями, называя орудием дьявола. Вы можете сопровождать меня, если хотите.
Он воскликнул:
– Разумеется! Если не ускачете…
– Нет, – ответил я. – Вон тот холм выглядит вполне.
Он отдал приказ конникам, те мгновенно рассеялись, умчались во все стороны, а сам поспешил за мной следом.
Бобик, все понимая, первым взлетел на вершину низенького приплюснутого холма и там вертелся, как вьюн, стараясь понять, чего нас сюда несет, если тут голо и пусто.
Я спрыгнул на землю, арбогастр некоторое время поглядывал на меня, поедем или нет дальше, но вскоре потерял интерес и отошел в сторонку, пощипывая траву, а потом принюхался, выбил копытом из-под земли проржавевшую подкову и с хрустом сожрал ее вместе с комьями земли.
Норберт покинул седло, не поднимаясь на саму вершину; неприлично верхом, когда король прогуливается на своих ногах, подошел с непривычной осторожностью.
– Ваше Величество?
– Да-да, – ответил я с внутренней дрожью. – Надо… хотя мы запомним этот миг, что изменит мир.
Он остановился и даже не последовал за мной, когда я отошел шагов на пять, словно такая точность что-то в этом случае да значит, выловил в самом маленьком кармашке то самое зерно, храню отдельно от остальных, вытащил меч и острием на глубину половины ладони ковырнул землю.
Зернышко упало на самое дно, я с тревогой старался сообразить, с достаточной ли силой сжал этот зародыш, запуская механизм пробуждения, пока вроде бы ничего не происходит…
Норберт наконец приблизился, опустился рядом на корточки. Взгляд его пробежал по земле и отыскал в ямке поблескивающее металлом зерно.
– Ваше Величество…
– Сэр Норберт?
– Не думаю, – сказал он, – что вот так сразу и пустит корни… да еще железные! Никакая трава так быстро не растет. Возвращайтесь в лагерь. Для вас разобьют шатер.
– Мне бы только увидеть, – сказал я жадно, – что оно… еще живо.
Он посмотрел на меня чуточку странно, как может этот металлический обломок размером с горошину быть живым, но смолчал, своему сюзерену нужно верить безоговорочно, оглянулся на свой отряд.
– Ну вот, шатер уже ставят.
– Подожду, – ответил я.
Он вздохнул, некоторое время мы сидели не отводя взглядов от зернышка. Наконец начальник разведки начал проявлять признаки нетерпения, я собрался уже послать его к лагерю волевым решением, когда из ямки донесся легкий щелчок.
Я затаил дыхание, земля вокруг зернышка слегка взбугрилась, получилось ровное такое колечко.
– Сработало, – прошептал Норберт.
