– Как вы и велели, я достиг далекого севера и посетил там Храм Истины…
Он сказал с удовольствием:
– Я не велел, а советовал, но рад, что ты последовал доброму совету.
– Вы были правы, – сказал я, – тьма в моей душе разрасталась слишком быстро и готова была захватить меня всего, сделав ее воином. Однако священники и монахи сумели изгнать…
Он прервал:
– Полностью?
Я смутился, отца Дитриха не обманешь, ответил поспешно:
– Наверное, могли бы изгнать, сочли более целесообразным поставить ее под мой контроль. Дескать, нечистая сила в чистых руках непобедима! Сейчас меня даже соблазны ее не терзают. Да и некогда, честно говоря, на всякую хрень отвлекаться, когда вот-вот всех нас накроет и ввергнет в огненную бездну Маркус…
Он нахмурился.
– Маркус… да, Маркус… Даже в высших кругах церкви разногласия. И что собираешься делать ты? Я же вижу…
– При поддержке Храма Истины, – сказал я твердо, не моргнув и глазом, – и собрав все воинские силы, намерен дать бой. Для этого, отец Дитрих, я только что посадил в землю как репку маяк, что подаст сигнал Маркусу, где и куда садиться.
Я задержал дыхание, ожидая его ответа, он минутку подумал, спросил с расстановкой:
– Посадил… Интересное слово. Маяки обычно строят. Но на тот, что построили бы наши умельцы, Маркус вряд ли обратит внимание.
– Вы правы, святой отец, – сказал я самым убедительным голосом. – Это маяк, который использовали древние. Возможно, в церкви. Я даже уверен, что те древние маяки все находились в руках церкви, ибо кому, как не церковным людям, спасать жизни и души, указывая, куда идти, плыть и лететь?
Он спросил в упор:
– Это маяк… он что, вырастет, как простое дерево?
– Да, – ответил я. – Точно так же, питаясь соками земли. Только намного быстрее. Он уже растет. Я расставил вокруг него охрану и, конечно, привлек с десяток священников.
Он вскинул брови, но сперва сделал большой глоток кофе из своей большой чашки, перевел дыхание и поинтересовался:
– А священников зачем?
– Если правду, – сказал я, – а вам я всегда правду, одну правду и только правду, хоть и не всю, то священники здесь больше для народа. Маяк и без священников вырастет, зато народ сразу увидит, что все в руках церкви, а то на все незнакомое и непонятное говорят, что от дьявола. Простой народ боится всего нового и потому супротив прогресса.
Он подумал, кивнул.
– В интересах дела? Да, верно. Так народу спокойнее. Многие даже спасение не примут из нечистых рук. Необходимо, чтобы верили, будто это под благословением церкви…
– Я паладин, – напомнил я, – но и мне, как и всему миру, нужна поддержка церкви. Потому и надеюсь на вас, отец Дитрих. Я должен отбыть собирать силы на борьбу, а вас прошу взять это под свою руку. Маяк будет расти… я даже не представляю, скажу честно, каким он будет, потому народ, возможно, начнет пугаться, пойдут слухи, появятся бродячие проповедники, начнут вещать о руке дьявола, о знамениях, призывать разрушить это гадкое творение, оскорбляющее Господа…
Он кивнул.
– Да, знакомо.
– Необходимо перехватить влияние на массы и на людей, – сказал я. – Слишком уж много поставлено на кон. Нельзя, чтобы нам ударили в спину.
Он допил кофе, лицо чуть посвежело, а усталые глаза заблестели.
– Хорошо… А вы сейчас куда?
– В Шателлен, – ответил я, – Фоссано, Мезину… Везде плохо, но сам виноват, слишком спешил, а ведь правду говорят, что удержать труднее, чем завоевать…
Он грустно усмехнулся.
– Взрослеете, сын мой.
– Все еще? – изумился я. – А я-то думал, что уже все на свете знаю и понимаю… Увы, отец Дитрих, вы можете не поверить, но мне в самом деле общаться с вами в радость великую, хоть вы как бы инквизитор, а я вообще консорт… Но даже консорта может дико поджимать время, кто о таком может подумать и поверить в такое? Все ускорилось, я уже всерьез молюсь, чтобы мы успели. Позвольте…
Я поцеловал руку и поспешно вышел из шатра, пока не успел отыскать повод, чтобы задержаться и чесать языком с умным понимающим собеседником.
Бобик на полном скаку возбужденно гавкнул и притормозил так резко, что вспахал лапами твердую землю. В нашу сторону оглянулся с мучительным ожиданием, ну быстрее, черепахи, надо мчаться вперед к новым приключениям.
Мы взлетели к нему на вершинку приплюснутого холма. Я остановил Зайчика, охватывая взглядом прекраснейшее зрелище, где сотни крестьян рубят лес, заготавливая березовые дрова, а еще три отдельные бригады ведут, что называется, железную дорогу: одни расчищают место, где пройдет колея, другие укладывают шпалы, а третья бригада вымеряет железнодорожные рельсы и прибивает их к шпалам на точно отмеренном расстоянии друг от друга.
Спиной ко мне сердито притопывает ногой рослый, даже очень высокий мужчина, худой, костлявый, покрикивает сорванным голосом и нетерпеливо властными жестами передвигает группы рабочих с места на место.
За лязгом молотов по железным костылям, ими прикрепляют рельсы к шпалам, не услышал нас, пока Бобик не подошел и не обнюхал его руку.
Он в ужасе отпрыгнул, оглянулся с дикими глазами. Я приветливо улыбнулся.
– Бог в помощь.
Он вскрикнул:
– Ваше Высочество?.. Как же вы напугали!
Я покинул седло, чуть размял ноги и сказал доброжелательно:
– Высокий лентяй кажется еще ленивее. Это верно?
Он вскрикнул оскорбленно:
– Ваше Высочество!
– Вообще-то, – ответил я, – уже Величество, привыкайте к новому титулу. Но это всего лишь титул, а я все тот же. Что здесь у вас? Я вроде бы вас раньше не видел…
Он возразил почтительно:
– Видели, но не обратили внимания. Я помогал тогда отцу Богидерию… Я Руперт Хааг, переведен отцом Тибериусом руководить постройкой железой дороги.
– Отец Богидерий, – проговорил я, – это специалист по металлам? Да, что-то припоминаю. Добро пожаловать, сэр Руперт, в наш ад!
Он взглянул на меня искоса, но не решился поправить, я и так должен знать, что само имя «Руперт» говорит о том, что он никак не может быть сэром, это имя из числа тех, что даются только представителям, как потом скажут, среднего класса, как, к примеру, такое милое женское имя, как Абигель или Абигейла, можно встретить только у служанок.
– Ваше Величество?
Он произнес это без запинки, что говорит либо о его полном безразличии к титулам, либо о мгновенной обучаемости.
– Хорошо здесь, – пояснил я. – Про ад это я так, к слову. На самом деле если ад и есть на земле, то он в сердцах бездельников и нытиков.
