— Очень мило с вашей стороны, — сказала Брет. — Мама была бы
польщена. Может быть, вы это напишете, а я пошлю ей в письме?
— Я бы и ей это сказал, — ответил граф. — Я не шучу. Я
никогда не подшучиваю над людьми. Шутить над людьми — значит наживать себе врагов.
Я всегда это говорю.
— Вы правы, — сказала Брет. — Вы страшно правы. Я всегда
вышучиваю людей, и у меня нет ни одного друга на свете. Кроме вот Джейка.
— Над ним вы не подшучиваете.
— Вот именно.
— А может быть, все-таки, — спросил граф, — и над ним
подшучиваете?
Брет взглянула на меня, и в уголках ее глаз собрались
морщинки.
— Нет, — сказала она. — Над ним я не стала бы подшучивать.
— Вот видите, — сказал граф, — не подшучиваете.
— Господи, какой скучный разговор, — сказала Брет. — Не
попробовать ли шампанского?
Граф наклонился и встряхнул бутылки в блестящем ведре.
— Оно еще недостаточно холодное. Вы все время пьете,
дорогая. Почему вы не хотите просто поболтать?
— Я и так наболталась. Я всю себя выболтала Джейку.
— Мне бы хотелось, дорогая, послушать, как вы по-настоящему
разговариваете. Когда вы говорите со мной, вы даже не кончаете фраз.
— Предоставляю вам кончать их. Пусть каждый кончает их по
своему усмотрению.
— Это очень любопытный способ. — Граф наклонился и встряхнул
бутылки. — Все же мне бы хотелось послушать, как вы разговариваете.
— Вот дурень, правда? — сказала Брет.
— Ну вот. — Граф вытащил бутылку из ведра. — Теперь, должно
быть, холодное.
Я принес полотенце, и он насухо вытер бутылку и поднял ее.
— Я предпочитаю пить шампанское из больших бутылок. Оно
лучше, но его трудно заморозить. — Он держал бутылку и смотрел на нее.
Я поставил стаканы.
— Не откупорить ли? — предложила Брет.
— Да, дорогая. Сейчас я откупорю.
Шампанское было изумительное.
— Вот это вино! — Брет подняла свой стакан. — Надо выпить за
что-нибудь. «За здоровье его величества».
— Это вино слишком хорошо для тостов, дорогая. Не следует
примешивать чувства к такому вину. Вкус теряется.
Стакан Брет был пуст.
— Вы должны написать книгу о винах, граф, — сказал я.
— Мистер Барнс, — ответил граф, — все, что я требую от вин,
— это наслаждаться ими.
— Давайте насладимся еще немного. — Брет подставила свой
стакан. Граф осторожно наполнил его.
— Пожалуйста, дорогая. Насладитесь этим медленно, а потом
можете напиться.
— Что-о? Напиться?
— Дорогая, вы очаровательны, когда напьетесь.
— Вы слышите, что он говорит?
— Мистер Барнс, — граф наполнил мой стакан, — это
единственная женщина из всех, кого я знавал на своем веку, которая так же
очаровательна пьяная, как и трезвая.
— Вы не много, должно быть, видели на своем веку.
— Ошибаетесь, дорогая. Я очень много видел на своем веку,
очень, очень много.
— Пейте и не разговаривайте, — сказала Брет. — Мы все много
видели на своем веку. Не сомневаюсь, что Джейк видел ничуть не меньше вашего.
— Дорогая, я уверен, что мистер Барнс очень много видел. Не
думайте, сэр, что я этого не думаю. Но я тоже много видел.
— Конечно, видели, милый, — сказала Брет. — Я просто
пошутила.
— Я участвовал в семи войнах и четырех революциях, — сказал
граф.
— Воевали? — спросила Брет.
— Случалось, дорогая. И был ранен стрелами. Вам приходилось
видеть раны от стрел?
— Покажите.
Граф встал, расстегнул жилет и распахнул верхнюю рубашку. Он
задрал нижнюю до подбородка, открыв черную грудь и могучие брюшные мышцы,
вздувавшиеся в свете газовой лампы.
— Видите?
Пониже того места, где кончались ребра, было два белых
бугорка.
— Посмотрите сзади, где они вышли.
Повыше поясницы было два таких же шрама, в палец толщиной.
— Ну-ну! Вот это действительно.
— Насквозь.
Граф засовывал рубашку в брюки.
— Где это вас? — спросил я.
— В Абиссинии. Мне был тогда двадцать один год.
— А что вы делали? — спросила Брет. — Вы были в армии?
— Я ездил по делам, дорогая.
— Я же вам говорила, что он свой. — Брет повернулась ко мне.
— Я люблю вас, граф. Вы прелесть.
— Я счастлив, дорогая. Но только это неправда.
— Не будьте идиотом.
— Понимаете, мистер Барнс, именно потому, что я очень много
пережил, я теперь могу так хорошо всем наслаждаться. Вы не согласны со мной?
— Согласен. Вполне.
— Я знаю, — сказал граф. — В этом весь секрет. Нужно найти
истинные ценности.
— А с вашими ценностями никогда ничего не случается? —
спросила Брет.
— Нет. Больше не случается.
— Никогда не влюбляетесь?
— Всегда, — сказал граф. — Я всегда влюблен.
— А как это отражается на ваших ценностях?
— Это входит в число моих ценностей.
— Нет у вас никаких ценностей. Вы мертвый — и больше ничего.
— Нет, дорогая. Вы неправы. Я совсем не мертвый.
Мы выпили три бутылки шампанского, и граф оставил корзину у
меня на кухне. Мы пообедали в одном из ресторанов Булонского леса. Обед был
хороший. Еда занимала почетное место среди ценностей графа. Как и вино. Граф
был в ударе во время обеда. Брет тоже. Вечер прошел приятно.
— Куда вы хотите поехать? — спросил граф после обеда. В
ресторане уже никого, кроме нас, не было. Оба официанта стояли, прислонившись к
двери. Им хотелось домой.
— Можно поехать на Монмартр, — сказала Брет. — Правда, как
хорошо мы провели время?
Граф сиял. Он был чрезвычайно доволен.
— Вы — милейшие люди, — сказал он. Он уже опять курил
сигару. — Отчего вы не поженитесь?
