— Ну ладно, я буду спать, — сказал он. — Не болтай,
пожалуйста, ты мне мешаешь.
Я тоже уснул. Когда я проснулся, Билл укладывал рюкзак. Было
уже поздно, и тени деревьев вытянулись и легли на плотину. Я не мог разогнуться
после сна на земле.
— Что с тобой? Ты проснулся? — спросил Билл. — Почему ты уж
заодно не проспал всю ночь?
Я потянулся и протер глаза.
— Мне приснился чудесный сон, — сказал Билл. — Ничего не
помню, но сон был чудесный.
— Мне как будто ничего не снилось.
— Напрасно, — сказал Билл. — Все наши крупнейшие бизнесмены
были сновидцами и мечтателями. Вспомни Форда. Вспомни президента Кулиджа.
Вспомни Рокфеллера. Вспомни Джо Дэвидсона.
Я развинтил наши спиннинги и уложил их в чехол. Катушки я
положил в мешок со снаряжением. Билл уже собрал рюкзак, и мы сунули туда один
из мешков с форелями. Другой понес я.
— Ну, — сказал Билл, — как будто все взяли.
— А червяки?
— Ну тебя с твоими червяками. Клади их сюда.
Он уже надел рюкзак, и я положил банки с червями в один из
наружных карманов.
— Теперь все?
Я посмотрел кругом, не осталось ли чего на траве под вязами.
— Все.
Мы пошли по дороге, ведущей в лес. До Бургете было далеко, и
уже стемнело, когда мы лугами спустились на дорогу и шли к гостинице между
двумя рядами освещенных домов.
Мы пробыли в Бургете пять дней и хорошо порыбачили. Ночи
стояли холодные, а дни знойные, и всегда дул ветерок, даже в самое жаркое время
дня. Приятно было в такую жару входить в холодную воду, а потом сидеть на
берегу и обсыхать на солнце. Мы нашли ручей с такой глубокой заводью, что в ней
можно было плавать. Вечерами мы играли в бридж втроем — с англичанином,
любителем рыбной ловли, по фамилии Харрис, который пришел пешком из
Сен-Жан-Пье-де-Пор и жил в нашей гостинице. Он оказался очень славный и два
раза ходил с нами на реку Ирати. Ни от Роберта Кона, ни от Брет и Майкла не
было ни строчки.
Глава 13
Когда я в то утро спустился вниз к завтраку, Харрис,
англичанин, уже сидел за столом. Надев очки, он читал газету. Он взглянул на
меня и улыбнулся.
— Доброе утро, — сказал он. — Вам письмо. Я заходил на
почту, и мне дали его вместе с моими.
Письмо, прислоненное к чашке, ждало меня у моего прибора.
Харрис снова углубился в газету. Я вскрыл письмо. Его переслали из Памплоны.
Письмо было помечено «Сан-Себастьян, воскресенье»:
"Дорогой Джейк!
Мы приехали сюда в пятницу, Брет раскисла в дороге, и я привез
ее на три дня сюда к нашим старым друзьям, отдохнуть. Выезжаем в Памплону,
отель Монтойи, во вторник приедем, в котором часу, не знаю. Пожалуйста,
пришлите записку с автобусом, где вас найти в среду. Сердечный привет, и
простите, что запоздали, но Брет правда расклеилась, а ко вторнику она
поправится, и она почти здорова и сейчас. Я так хорошо ее знаю и стараюсь
смотреть за ней, но это не так-то легко. Привет всей компании.
Майкл."
— Какой сегодня день? — спросил я Харриса.
— Кажется, среда. Да, правильно: среда. Удивительно, как
здесь, в горах, теряешь счет дням.
— Да. Мы здесь уже почти неделю.
— Надеюсь, вы не собираетесь уезжать?
— Именно собираюсь. Боюсь, что нам придется уехать сегодня
же дневным автобусом.
— Какая обида! Я рассчитывал, что мы еще раз вместе
отправимся на Ирати.
— Нам нужно ехать в Памплону. Мы сговорились с друзьями
встретиться там.
— Это очень грустно для меня. Мы так хорошо проводили здесь
время.
— Поедемте с нами в Памплону. В бридж будем играть, и потом,
там будет замечательная фиеста.
— Охотно бы поехал. Спасибо за приглашение. Но я все-таки
лучше побуду здесь. У меня осталось так мало времени для рыбной ловли.
— Вам хочется наловить самых крупных форелей в Ирати?
— Очень хочется. Там попадаются огромные.
— Я сам с удовольствием еще разок поудил бы.
— Давайте. Останьтесь еще на день. Будьте Другом.
— Не могу. Нам правда необходимо ехать в город, — сказал я.
— Очень жаль.
После завтрака мы с Биллом грелись на солнце, сидя на скамейке
перед гостиницей, и обсуждали положение. На дороге, ведущей из центра города к
гостинице, появилась девушка. Она подошла к нам и достала телеграмму из кожаной
сумки, которая болталась у нее на боку.
— Por ustedes?[8]
Я взглянул на телеграмму. Адрес: «Барнс, Бургете».
— Да. Это нам.
Она вынула книгу, я расписался и дал ей несколько медяков.
Телеграмма была по-испански: «Vengo jueves Cohn».
Я показал телеграмму Биллу.
— Что значит Cohn? — спросил он.
— Вот дурацкая телеграмма! — сказал я. — Он мог послать
десять слов за ту же цену. «Приеду четверг». Не очень-то вразумительно, правда?
— Здесь все сказано, что Кону нужно.
— Мы все равно поедем в Памплону. Нет смысла до фиесты
тащить Брет и Майкла сюда и обратно. Ответим ему?
— Почему же не ответить, — сказал Билл. — Надо соблюдать
приличия.
Мы пошли на почту и попросили телеграфный бланк.
— Что будем писать? — спросил Билл.
— «Приедем вечером». Вот и все.
Мы заплатили за телеграмму и вернулись в гостиницу. Харрис
ждал нас, и мы втроем отправились в Ронсеваль. Осмотрели монастырь.
— Это очень интересно, — сказал Харрис, когда мы вышли. — Но
знаете, я как-то не умею увлекаться троими вещами.
— Я тоже, — сказал Билл.
— Хотя это очень интересно, — сказал Харрис. — Я рад, что
побывал здесь. Все никак не мог собраться.
— Все-таки это не то что рыбу ловить? — спросил Билл. Ему
нравился Харрис.
— Ну еще бы!
Мы стояли перед древней часовней монастыря.
— Скажите, не кабачок ли там, через дорогу? — спросил
Харрис. — Или глаза мои обманывают меня?
— Смахивает на кабачок, — сказал Билл.
