— Вы садистка, Брет? — спросил я.
— Надеюсь, что нет.
— Он говорит, что Брет садистка, — только потому, что у нее
здоровый желудок.
— Долго ли он будет здоровым?
Билл заговорил о другом и отвлек Майкла от Роберта Кона.
Официант принес рюмки с абсентом.
— Вам правда понравилось? — обратился Билл к Кону.
— Нет, не скажу, чтобы мне понравилось. Но это необычайное
зрелище.
— Ах черт! Ну и зрелище! — сказала Брет.
— Только вот если бы лошадей не было, — сказал Кон.
— Это неважно, — сказал Билл. — Очень скоро перестаешь
замечать все противное.
— Все-таки жутко вначале, — сказала Брет. — Самое страшное
для меня — это когда бык кидается на лошадь.
— Быки были прекрасные, — сказал Кон.
— Хорошие быки, — сказал Майкл.
— Следующий раз я хочу сидеть внизу. — Брет отхлебнула
абсент из рюмки.
— Она хочет получше рассмотреть матадоров, — сказал Майкл.
— Они стоят того, — сказала Брет. — Этот Ромеро еще совсем
ребенок.
— Он поразительно красивый малый, — сказал я. — Мы заходили
к нему в комнату. В жизни не видел такого красивого мальчика.
— Как вы думаете, сколько ему лет?
— Лет девятнадцать-двадцать.
— Подумать только!
Второй день боя быков прошел еще удачнее первого. Брет
сидела в первом ряду между Майклом и мной, а Билл с Коном пошли наверх. Героем
дня был Ромеро. Не думаю, чтобы Брет видела других матадоров. Да их никто не
видел, кроме самых заядлых специалистов. Все свелось к одному Ромеро. Было еще
два матадора, но они в счет не шли. Я сидел рядом с Брет и объяснял ей, в чем
суть. Я учил ее следить за быком, а не за лошадью, когда бык кидается на
пикадоров, учил следить за тем, как пикадор вонзает острие копья, чтобы она
поняла, в чем тут суть, чтобы она видела в бое быков последовательное действие,
ведущее к предначертанной развязке, а не только нагромождение бессмысленных
ужасов. Я показал ей, как Ромеро своим плащом уводит быка от упавшей лошади и
как он останавливает его плащом и поворачивает его плавно и размеренно, никогда
не обессиливая быка. Она видела, как Ромеро избегал резких движений и берег
своих быков для последнего удара, стараясь не дергать и не обессиливать их, а
только слегка утомить. Она видела, как близко к быку работает Ромеро, и я
показал ей все трюки, к которым прибегают другие матадоры, чтобы казалось, что
они работают близко к быку. Она поняла, почему ей нравится, как Ромеро
действует плащом, и не нравится, как это делают другие.
Ромеро не делал ни одного лишнего движения, он всегда
работал точно, чисто и непринужденно. Другие матадоры поднимали локти,
извивались штопором, прислонялись к быку, после того как рога миновали их,
чтобы вызвать ложное впечатление опасности. Но все показное портило работу и
оставляло неприятное чувство. Ромеро заставлял по-настоящему волноваться,
потому что в его движениях была абсолютная чистота линий и потому что, работая
очень близко к быку, он ждал спокойно и невозмутимо, пока рога минуют его. Ему
не нужно было искусственно подчеркивать опасность. Брет поняла, почему движения
матадора прекрасны, когда он стоит вплотную к быку, и почему те же движения
смешны на малейшем от него расстоянии. Я рассказал ей, что после смерти
Хоселито все матадоры выработали такую технику боя, которая создает видимость
опасности и заставляет волноваться зрителей, между тем как матадору ничего не
грозит. Ромеро показывал мастерство старой школы: четкость движений при
максимальном риске, уменье готовить быка к последнему удару, подчинять его
своей воле, давая почувствовать, что сам он недосягаем.
— Ни одного неловкого движения не сделал, — сказала Брет.
— И не сделает, пока ему не станет страшно, — сказал я.
— Он никогда не испугается, — сказал Майкл. — Он слишком
много знает.
— Он с самого начала все знал. Другим за всю жизнь не
выучиться тому, что он знал от рождения.
— И какой красавец, — сказала Брет.
— Знаете, она, кажется, влюбилась в этого тореро, — сказал
Майкл.
— Ничего нет удивительного.
— Джейк, будьте другом, не хвалите его больше. Лучше
расскажите ей, как они бьют своих престарелых матерей.
— Расскажите мне, как они пьянствуют.
— Просто ужасно, — сказал Майкл. — Пьянствуют с утра до
вечера и только и делают, что бьют своих несчастных матерей.
— Он похож на такого, — сказала Брет.
— А ведь правда похож, — сказал я.
К мертвому быку подвели и пристегнули мулов, потом бичи
захлопали, служители побежали, мулы, рванувшись, пустились вскачь, и бык, с
откинутой головой и одним торчащим рогом, заскользил по арене, оставляя на
песке широкую полосу, и скрылся в красных воротах.
— Сейчас еще один бык — и конец.
— Уже? — сказала Брет. Она подалась вперед и облокотилась на
барьер. Ромеро махнул рукой, отсылая пикадоров на их места, и стоял один, держа
плащ у самой груди, глядя через арену туда, откуда должен был появиться бык.
Когда бой кончился, мы вышли и стали протискиваться сквозь
толпу.
— Черт знает, как это изматывает, — сказала Брет. — Я вся
размякла.
— Ничего, сейчас выпьем, — сказал Майкл.
На другой день Педро Ромеро не выступал. Быки были мьюрские,
и бой прошел очень плохо. Следующий день был пустой по расписанию. Но фиеста
продолжалась весь день и всю ночь.
Глава 16
Дождь шел с утра. Горы заволокло поднявшимся с моря туманом.
Не видно было горных вершин. Плато стало мрачным и тусклым, и очертания
деревьев и домов изменились. Я вышел за город, чтобы посмотреть на ненастье.
Темные тучи наползали на горы с моря.
Флаги на площади, мокрые, висли на белых шестах, к фасадам
домов липли влажные полотнища, а дождь то моросил, то лил как из ведра, загоняя
всех под аркаду, и вся площадь покрылась лужами, потемневшие, мокрые улицы
опустели; но фиеста не прекращалась. Просто дождь загнал ее под крышу.
