— В жизни не бывал в Чикаго, — сказал Майкл.
Эдна расхохоталась и никак не могла остановиться.
— Ну, вы, банкроты, уведите меня отсюда.
— Из-за чего был скандал? — спросил я Эдну. Мы шли через
площадь в кафе Суисо. Билл исчез.
— Я не знаю, как это вышло, но кто-то позвал полицию, чтобы
вывести Майкла из задней комнаты, где танцуют. Там были какие-то люди, которые
встречались с Майклом в Каннах. А что такое с Майклом?
— Он, вероятно, должен им, — сказал я. — Люди обычно
сердятся на это.
На площади, перед билетными кассами, дожидались две очереди.
Люди сидели на стульях или просто на земле, завернувшись в одеяла и старые
газеты. Они заняли очередь, чтобы утром, когда откроются кассы, купить билеты
на бой быков. Тучи расходились, светила луна. Многие в очереди спали.
Не успели мы занять столик на террасе кафе Суисо и заказать
фундадору, как появился Роберт Кон.
— Где Брет? — спросил он.
— Не знаю.
— Она была с вами.
— Она, должно быть, пошла спать.
— Нет.
— Я не знаю, где она.
Лицо его в электрическом свете было изжелта-бледно. Он не
садился.
— Скажите мне, где она.
— Сядьте, — сказал я. — Я не знаю, где она.
— Вы лжете!
— Отстаньте.
— Скажите мне, где Брет.
— Ничего я вам не скажу.
— Вы знаете, где она.
— Если бы и знал, вам не сказал бы.
— Да подите вы к черту, Кон! — крикнул Майкл через стол. —
Брет сбежала с мальчишкой матадором. У них сейчас медовый месяц.
— Замолчите!
— Да подите вы к черту, — томно протянул Майкл.
— Это правда? — Кон повернулся ко мне.
— Подите к черту!
— Она была с вами. Это правда?
— Подите к черту!
— Я заставлю вас сказать, — он шагнул вперед, — сводник
проклятый!
Я замахнулся на него, но он успел увернуться от удара. Я
видел, как лицо его отклонилось в сторону под электрическим фонарем. Потом он
ударил меня, и я сел на тротуар. Когда я начал подниматься на ноги, он еще два
раза ударил меня. Я упал навзничь под один из столиков. Я хотел встать, но
почувствовал, что у меня нет ног. Я знал, что должен подняться и ударить его.
Майкл помог мне встать. Кто-то вылил мне на голову графин воды. Майкл поддерживал
меня, и я заметил, что сижу на стуле. Майкл тер мне уши.
— Я думал, из вас дух вон, — сказал Майкл.
— А где же, черт возьми, были вы?
— Да здесь же.
— Не пожелали вмешиваться?
— Он и Майкла сшиб с ног, — сказала Эдна.
— Но я мог бы встать, — сказал Майкл. — Я просто так лежал.
— Скажите, так бывает каждый вечер на ваших фиестах? —
спросила Эдна. — Кажется, это был мистер Кон?
— Уже все прошло, — сказал я. — Голова только немного
кружится.
Около нас стояло несколько официантов, а кругом собралась
толпа.
— Vaya, — сказал Майкл. — Ступайте отсюда. Уходите.
Официанты заставили толпу разойтись.
— На это стоило посмотреть, — сказала Эдна. — Он настоящий
боксер.
— Он боксер и есть.
— Жалко, что Билла здесь не было, — сказала Эдна. — Хотелось
бы мне посмотреть, как Билл свалился бы. Мне всегда хотелось посмотреть, как
Билла сшибут с ног. Он такой длинный.
— Я все ждал, что он ударит официанта, — сказал Майкл, — и
его арестуют. Очень был бы рад, если бы мистера Роберта Кона засадили в тюрьму.
— Ну вот еще, — сказал я.
— Что вы, — сказала Эдна. — Вы шутите?
— Нет, не шучу, — сказал Майкл. — Я не из тех, кто любит,
чтобы их били. Я даже ни в какие игры не играю.
Майкл выпил рюмку фундадору.
— Я, знаете, и охоты никогда не любил. Всегда может
случиться, что тебя придавит лошадь. Как вы себя чувствуете, Джейк?
— Хорошо.
— Вы мне нравитесь, — сказала Эдна Майклу. — Вы правда
банкрот?
— Я отчаянный банкрот, — сказал Майкл. — Я всем на свете должен.
Неужели у вас нет долгов?
— Куча.
— Я всем на свете должен, — сказал Майкл. — Я сегодня занял
сто песет у Монтойи.
— Неправда, — сказал я.
— Я отдам ему, — сказал Майкл. — Я всегда всем отдаю.
— Оттого вы и банкрот, да? — сказала Эдна.
Я встал. Голоса их доходили до меня откуда-то очень
издалека. Все казалось каким-то скверным фарсом.
— Я пойду в отель, — сказал я. Потом я услышал, что они
говорят обо мне.
— А он дойдет один? — спросила Эдна.
— Лучше проводим его.
— Я дойду, — сказал я. — Не ходите со мной. Мы еще увидимся.
Я пошел прочь от кафе. Они остались за столиком. Я оглянулся
на них и на пустые столы. За одним из столиков сидел официант, подперев голову
руками.
Когда я шел через площадь к отелю, все выглядело иначе и
по-новому. Никогда я не видел этих деревьев. Никогда не видел шестов с флагами,
не видел фасада театра. Все изменилось. Такое чувство у меня уже было однажды,
когда я возвращался домой с загородного футбольного поля. Я нес чемодан с моим
спортивным снаряжением и шел по дороге от вокзала к городу, в котором жил всю
жизнь, и все было по-новому. В садах сгребали сухие листья и жгли их на
обочине, и я остановился и долго смотрел. Все было непривычно. Потом я пошел
дальше, и мне казалось, что ноги мои где-то далеко и что все предметы
приближаются ко мне издалека, и я слышал, как ноги мои шагают где-то на большом
расстоянии от меня. В самом начале игры меня ударили каблуком по голове. Вот
так же я сейчас переходил площадь. Так же поднимался по лестнице отеля. На то,
чтобы подняться по лестнице, потребовалось много времени, и мне казалось, что в
руке у меня чемодан. В моей комнате горел свет. Билл вышел ко мне в коридор.
— Послушай, — сказал он, — поднимись и зайди к Кону. С ним
что-то стряслось, и он спрашивал тебя.
— Ну его к черту.
— Ступай. Ступай, зайди к нему.
