Марта Лавина встала и с улыбкой произнесла:
– Хорошо, ваша честь, – после чего проследовала к выходу из
зала суда, похоже, абсолютно уверенная в своей неотразимости, ничуть не
сомневающаяся, что взгляды всех мужчин направлены исключительно в ее сторону.
Вскоре в зал суда вошел Родни Арчер. По всему было видно,
что он с трудом сдерживает переполняющее его негодование.
На нем был дорогой двубортный костюм, отлично сшитый и
подогнанный точно по фигуре, так что на пиджаке не было заметно ни единой
складочки. И лишь когда он опускался в кресло, зацепившиеся о подлокотники полы
пиджака задрались и стала видна наполненная чем-то подкладка, что, безусловно,
свидетельствовало о мастерстве и изобретательности опытного портного, основательно
потрудившегося над тем, чтобы придать элегантный вид этому обладателю довольно
солидного брюшка.
Очевидно заметив это, Арчер поспешил прижать локти к бокам,
стараясь втиснуть их между подлокотниками. Однако вскоре, убедившись в
неудобстве столь стесненной позы, вынул локти и, помедлив самую малость, в
конце концов все же нашел приемлемый для себя компромиссный вариант,
устроившись в кресле немного боком, утвердив одну руку на деревянном
подлокотнике, а другую опустив вниз и прижав к себе.
– Мистер Арчер, – обратился к нему Фритч, – я хотел бы
попросить вас вспомнить обстоятельства нападения.
– Да, сэр.
– Вы можете точно описать присяжным, каковы были ваши
действия в тот момент, когда преступник распахнул дверцу машины и направил вам
в лицо пистолет?
– Да, сэр.
– Тогда, пожалуйста, расскажите суду и присяжным, что вы
делали.
– Я только что закурил сигарету, – сказал Арчер. – Вернее,
как раз ее прикуривал. Я нажал на электрический прикуриватель на приборном
щитке и, как только он выскочил из гнезда, взял его в руку, поднес к сигарете.
Именно в этот момент подсудимый распахнул дверцу и скомандовал: «Руки вверх!» Я
поднял обе руки и при этом нечаянно выронил раскаленный прикуриватель.
– И что случилось с ним потом?
– Понятия не имею. Вероятно, он упал на сиденье и прожег ту
круглую дыру в обивке, что видна на фотографии.
– Вы имеете в виду вещественное доказательство номер пять, –
уточнил Фритч, вынимая из стопки лежащих перед ним фотографий снимок размером
восемь на десять дюймов и передавая его свидетелю.
– Именно так, сэр.
– А потом у вас была возможность отыскать этот прикуриватель
и вернуть его на место?
– Да, сэр. Перед самым прибытием полиции я нашел его на полу
машины. Я поднял его и вставил в соответствующее гнездо на приборной панели.
– Благодарю вас, – кивнул Фритч, после чего обратился к
судье Игану: – Я хотел внести ясность в этот момент, дабы избежать возможных
недоразумений в дальнейшем.
– Приберегите ваши замечания и комментарии до изложения
доводов сторон, – строго проговорил судья Иган, явно раздраженный поспешностью
многословного объяснения, имевшего своей целью вытащить Марту Лавину из того
тупика, в который ее загнал Мейсон во время пятничного перекрестного допроса.
Арчер встал, собираясь покинуть свидетельское место.
– Одну минуту, – остановил его Мейсон. – Мне тоже хотелось
бы задать свидетелю несколько вопросов.
– Да-да, конечно, – великодушно согласился Фритч, всем своим
видом показывая, что он готов оказать защите всяческое содействие.
– Весьма польщен вашим дозволением допросить свидетеля, –
саркастически заметил Мейсон. – Это очень любезно с вашей стороны.
Фритч густо покраснел, а судья Иган стукнул по столу своим
председательским молотком.
– Просьба к защите воздержаться от замечаний личного
характера, – объявил он, но, судя по интонации, тоже был согласен с тем, что
Фритч сам уже давно нарывался на грубость.
Мейсон обернулся к Арчеру:
– Вы обсуждали с кем-либо данные факты в минувшие выходные?
Уверенность, с которой Арчер ответил на этот вопрос, явно
свидетельствовала, что он предвидел его заранее и тщательно отрепетировал
ответ.
– Мистер Фритч попросил меня во всех подробностях рассказать
о том, что случилось во время нападения, и я в точности описал ему все как
было.
– Тогда почему же вы не рассказали об этом эпизоде в суде
утром в пятницу, во время дачи свидетельских показаний?
– Меня о нем никто не спрашивал.
– В таком случае, возможно, мне удастся освежить вашу
память, – сказал Мейсон. – Разве мистер Фритч не просил вас рассказать, что
случилось, когда вы остановили машину у перекрестка?
– Да, сэр.
– Почему же в таком случае вы не рассказали?..
– Ваша честь, – вскочив, заговорил Фритч. – Я протестую! Это
не что иное, как попытка защиты дискредитировать свидетеля. Если уж мистер
Мейсон желает поставить под сомнение что-либо из показаний, данных мистером
Арчером в пятницу, то пусть возьмет текст протокола прошлого заседания и
изложит свои претензии на его основании, а уж потом требует от свидетеля
объяснений. – И он вежливо замолчал, ожидая решения суда.
Губы Мейсона тронула едва заметная улыбка.
– Ваша честь, – проговорил адвокат, – обращаю внимание
собравшихся на то, что я предвидел такую ситуацию, а потому заранее
побеспокоился о том, чтобы обзавестись расшифровкой стенограммы, сделанной
судебным секретарем, и…
– Ваша честь, я протестую! Утверждение защитника о том, что
он якобы заранее предвидел подобное развитие ситуации, совершенно
безосновательно, – заявил Фритч.
– Протест принимается. Защите следует воздержаться от каких
бы то ни было комментариев до начала обсуждения дела, – заявил судья Иган. –
Перефразируйте ваш вопрос, мистер Мейсон.
– Мистер Арчер, разве на утреннем заседании в пятницу на
прошлой неделе, в этом самом зале, вас не просили подробно описать, что
произошло вскоре после того, как вы подъехали к перекрестку, и разве не вы
сообщили суду следующее:
«Я притормозил и остановился у перекрестка. Я разговаривал
со спутницей, сидевшей справа от меня, и какое-то время совершенно не обращал
внимания на то, что происходит слева. Кроме того, я должен был следить за
светофором, ожидая, когда загорится зеленый свет, и в этот момент дверца машины
с моей стороны внезапно распахнулась. Я обернулся, чтобы узнать, что случилось,
и обнаружил направленное мне в лицо дуло пистолета, который держал подсудимый.
Подсудимый приказал мне поднять руки, что я тут же и сделал. Действуя без
промедления, он выхватил у меня из внутреннего кармана пиджака бумажник, сорвал
с галстука бриллиантовую булавку, потом, потянувшись вперед, через мои колени,
схватил сумочку моей спутницы, сидевшей справа от меня, после чего отпрянул
назад и ударом ноги захлопнул дверцу машины. Все это он проделал так быстро,
что я даже не успел сообразить, что происходит.
