– Предлагаю вам спросить об этом мистера Арчера, мистер
Мейсон.
– Благодарю вас за предложение, но я спрашиваю вас.
– Я не уверена, что действительно могу ответить на этот вопрос.
– Почему же?
– Господи помилуй, мистер Мейсон, я не бревно и не камень, а
человеческое существо с эмоциями. Не можете же вы предполагать, что женщина,
подвергшаяся ограблению, запомнит каждую мельчайшую подробность!
– Вы помните каждую мельчайшую подробность черт лица
подозреваемого?
– В общих чертах.
– Какого цвета у него глаза? Нет-нет, не смотрите, просто
скажите, какого цвета его глаза?
– Я не знаю.
– Какого цвета была его одежда в вечер ограбления?
– Такого же, как и сейчас.
– Во что он был одет, когда вы увидели его на опознании?
– В то же самое… извините, я не уверена.
– Когда мистер Арчер подъехал к перекрестку, где произошло
ограбление, в каком ряду находилась ваша машина? В том, что ближе к обочине,
или в том, что ближе к центру дороги?
– К… к центру дороги.
– В таком случае, если обвиняемый открыл дверцу с левой
стороны, он должен был стоять на…
– Нет, – возразила она, – прошу прощения. Это моя ошибка.
Теперь я вспоминаю, это был ряд с правой стороны, ближе к обочине.
– Назовите точное время, когда было совершено ограбление, –
попросил Мейсон.
– Так, тринадцатого сентября…
– Нет, я имею в виду время суток.
– Это произошло… ну, вечером.
– В девять часов?
– Я не смотрела на часы, мистер Мейсон.
– В десять?
– Говорю вам, я не смотрела на часы.
– В одиннадцать?
– Извините, мистер Мейсон, я… нет, это было до одиннадцати,
потому что аптека закрывается в одиннадцать.
Судья Иган откашлялся и сказал:
– Время подошло к пяти часам. Заседание прерывается до
десяти часов утра в понедельник. Просьба к присяжным до этого момента не
обсуждать дело между собой и не позволять никому делать это в вашем
присутствии; кроме того, никто из вас не должен выражать своего мнения до тех
пор, пока дело не будет представлено вам для окончательного решения. Суд
удаляется на перерыв.
Дрейк протолкался к Мейсону через поток выходящих из зала
людей.
– Ну? – спросил тот.
Детектив покачал головой:
– Ускользнула.
– Черт побери! Тебе следовало это предусмотреть.
– Перри, клянусь, я… ну, просто не могу этого понять. Я был
готов поклясться, что эта девушка будет с нами. Она сама хотела дать показания,
уверяла, что вообще один-единственный раз подвозила миссис Лавину, когда они ездили
на окраину по магазинам, и это было в послеобеденное время.
– А как насчет вечера ограбления, Пол? Где тогда находилась
Кейлор?
– Она не помнит. Думает, что на вилле «Лавина-1». Не могла
точно определить дату.
– Ты хочешь сказать, что она не помнит, как обсуждала
ограбление с миссис Лавиной? Или та не рассказывала ей о том, что на нее
напали?
– Нет, – прервал его Дрейк. – Миссис Лавина упомянула в
разговоре с ней об этом происшествии лишь неделю назад. Вот почему Инес Кейлор
утверждает, что не подвозила ее с места ограбления.
– Черт побери! – выругался адвокат и тут же уточнил: – Она
уверена?
– Абсолютно уверена.
– Тогда необходимо ее опять найти, Пол. Это очень важно.
– Постараемся, – пообещал Дрейк. – Я же просил ее подождать,
пока не приду за ней сам. Мне и в голову не приходило, что она может нас
обмануть. Казалась мне такой прямой девчонкой, да и приехала со мной из
Лас-Вегаса без малейших возражений.
– Ну, теперь у нас появилась совершенно новая ниточка, с
которой придется поработать, – отозвался Мейсон. – И не стой тут с таким
растерянным видом, чтобы присяжные подумали, будто мы сомневаемся в
благополучном исходе дела. – Он театрально хлопнул Дрейка по плечу и громко
сказал: – Великолепно, Пол! Отличная работа!
Кое-кто из присяжных, выходивших в этот момент из своей
ложи, посмотрел на них с дружелюбным любопытством.
Мимо проскользнула Марта Лавина – сдержанная, самоуверенная,
коварная, хладнокровная. И все же ей не удалось скрыть от присяжных
торжествующую улыбку.
– До свидания, мистер Мейсон, – пропела она слащавым тоном.
– До свидания, миссис Лавина, – ответил тот с такой же
любезностью и не без колкости многозначительно добавил: – Увидимся в
понедельник утром.
Что-то в его тоне остановило ее. Она обернулась и посмотрела
на него так, как оценивают опасного противника. Но, поколебавшись всего лишь
мгновение, двинулась дальше, демонстрируя достоинства своей фигуры. Покачивание
бедер показывало, что она прекрасно об этом осведомлена.
– Вот кобра! – тихо проговорил Дрейк.
Мейсон озабоченно кивнул.
Проталкиваясь сквозь толпу расходящихся зрителей, они вышли
из зала суда, и Мейсон отвел Дрейка к лестнице.
– Подождем здесь, Пол, пока рассосется толпа, – объяснил он.
– Не люблю толкаться в лифтах и нечаянно натыкаться на присяжных. Обязательно
кто-нибудь пристанет, начнет расспрашивать…
– Почему они не запирают присяжных? – спросил Дрейк.
– Иногда так и поступают, когда слушаются дела об убийствах,
– ответил адвокат. – Но сейчас не тот случай. У нашего подозреваемого нет ни
копейки, а защитника ему назначил судья. Если запереть присяжных, они разорутся
как ненормальные. Судья…
Чья-то тяжелая рука хлопнула его по плечу, и в ухо
прогудело:
– Мистер Мейсон!
Тот обернулся и увидел широкоплечего, густобрового человека,
который злобно смотрел на него с плохо скрываемым раздражением.
– Здравствуйте, мистер Арчер, как ваши дела? – произнес
адвокат.
– Я в ярости, – сообщил Арчер, однако при этом улыбнулся.
– Неужели? – откликнулся Мейсон.
– Что это за дурацкие правила держать меня в той комнате?
Господи, я там чокнусь!
– По закону свидетели не должны слышать показания друг
друга, – объяснил Мейсон. – Вот почему их не допускают в зал суда. Так у нас
есть возможность узнать независимые показания каждого, не опасаясь, что на него
повлияют впечатления других.
