Гарри Фритч вскочил на ноги, торопясь прийти ей на помощь.
– Ваша честь, – заявил он, – я протестую! Я терпеливо
воздерживался от протестов, пока вопросы защиты сводились к обсуждению молодой
женщины, которая подвозила миссис Лавину, забрав ее с места преступления. Пусть
защита задает любые вопросы о мисс Кейлор, о том, был ли у нее двойник или еще
кто-то, но теперь, когда речь заходит уже о выяснении подробностей личной жизни
всех восемнадцати «хозяек», я вынужден заявить протест. Мы и за полгода не
управимся, если станем так распыляться.
– Протест принимается, – буркнул судья Иган. – Суд просит
защиту ограничить круг вопросов личностью одной особы, которая, по словам
свидетельницы, увезла ее с места происшествия.
– И у которой одолжила портсигар, – добавил Мейсон.
– Суд не возражает, – согласился Иган.
– Ваша честь, тот факт, что портсигар был одолжен, на мой
взгляд, является крайне важным и…
– Мистер Мейсон, относительно вопросов, касающихся
непосредственно мисс Кейлор, вас никто ни в чем не ограничивает. Продолжайте
перекрестный допрос свидетельницы.
– Скажите, миссис Лавина, в вечер ограбления вы одалживали
серебряный портсигар у мисс Кейлор?
– Я… точно не могу сказать.
– Другими словами, когда вы покупали пачку «Лаки страйк», в
вашей сумочке мог находиться пустой портсигар?
– Ну… если бы он не был пустым, то вряд ли я стала бы
покупать новую пачку, правда?
– Я задал вам вопрос.
– Гм… возможно, и так.
– Так все же: да или нет?
– Скорее нет, чем да.
– Но ведь если у вас действительно был при себе пустой
портсигар, то вы, наверное, сразу же переложили бы в него сигареты из только
что купленной вами пачки, разве нет?
– Да.
– И если вы в тот вечер и одалживали у кого-то портсигар, то
брали его именно у Инес Кейлор?
– Да, сэр.
– И все-таки не могли бы вы сказать однозначно, брали или
нет?
– Я сильно сомневаюсь в том, что именно в тот вечер
одалживала портсигар у Инес, поэтому точнее сказать не могу.
– Ответьте, – продолжил Мейсон, – вы поддерживаете дружеские
отношения с работающими у вас «хозяйками»?
– В общем, да. Я стараюсь с ними ладить.
– Вы с ними справедливы?
– Да уж пытаюсь.
– А жалованье вы им платите своевременно?
– То вознаграждение, которое они получают за свои труды,
вряд ли можно считать жалованьем, мистер Мейсон.
– Но вы аккуратно выплачиваете им сполна все, что им
причитается?
– Да.
– А в настоящее время вы ничего не должны мисс Кейлор?
– Нет, я ей ничего не должна.
– Вы считаете, что ей заплачено сполна?
– Да.
– И никто из вас ничего друг другу не должен?
– Нет.
– И вы не должны ей ни цента?
– Нет.
– А вы вернули ей деньги за портсигар?
– За портсигар?
– Ну да.
– Нет.
– Но ведь если ее портсигар, тот самый, который вы одолжили
у нее, во время нападения находился в вашей сумочке, то вы не могли вернуть ей
его и, следовательно, должны были бы каким-то образом компенсировать его
утрату, не так ли?
– Ну, в общем-то… так-то оно так…
– Да или нет? – настаивал Мейсон.
– Да, я должна была это сделать.
– Но вы так и не вернули Кейлор деньги за портсигар?
– Я… нет.
– И тем не менее считаете, что ничего ей не должны?
– Нет.
– Выходит, что во время нападения ее портсигар не мог
находиться в вашей сумочке?
– Да, очевидно, его там не было.
– Что ж, очень хорошо, – сказал Мейсон. – По поводу
портсигара у меня к вам больше вопросов нет. Можете убрать его обратно в
сумочку, миссис Лавина.
Она снова отвернулась от Мейсона, заслоняя от него сумочку,
открыла ее, сунула в нее портсигар со встроенной зажигалкой и тут же
захлопнула, громко щелкнув замочком. Только потом опять обернулась к адвокату.
– Похоже, за минувшие выходные вы сумели вспомнить довольно
много подробностей нападения, о которых не обмолвились ни словом во время дачи
показаний вечером в пятницу?
– Ну, в общем, не так уж и много, но кое-что да, припомнила.
– И сделали это самостоятельно, без какой-либо помощи со
стороны мистера Арчера?
– Я не разговаривала с мистером Арчером, мистер Мейсон. И
хочу, чтобы вы уяснили это себе раз и навсегда. С раннего утра пятницы и вплоть
до начала сегодняшнего заседания мы с ним ни единым словом не перемолвились.
Немного помедлив, Мейсон перевел взгляд на Игана.
– Ваша честь, прошу суд меня извинить, это ненадолго, –
проговорил он и, отвернувшись от свидетельницы, подошел к барьеру, отделявшему
столы адвокатов от той части зала, где находились зрители. Он поймал взгляд
Пола Дрейка и знаком попросил его подойти.
Дрейк приблизился к барьеру. Зрители с любопытством
наблюдали за этой сценой. Гарри Фритч устало опустил веки, а Марта Лавина,
увидев, с кем о чем-то шепотом переговаривается Мейсон, впервые за все время
начала выказывать признаки явного беспокойства.
Судья Иган неодобрительно взглянул на часы, а затем с явным
неудовольствием посмотрел на адвоката и нахмурился…
– В чем дело, Перри? – прошептал Дрейк.
– Еще не знаю, – ответил Мейсон. – Я просто пытаюсь тянуть
время.
– Если будешь слишком часто проделывать этот фокус, то тебе
за это точно достанется. Старик и так уже, похоже, начинает выходить из себя.
– Вижу, – ответил Мейсон. – Послушай, Пол. В сумочке у этой
Марты Лавины находится нечто такое, что она забыла выложить, отправляясь в суд.
Очевидно, считала, что этой вещи там нет, и вспомнила о ней лишь сейчас, когда
раскрыла сумочку, чтобы достать портсигар. Но мне все-таки удалось мельком
заглянуть вовнутрь. Там виднелось что-то желтое.
– Что это было?
– Думаю, лист бумаги, вырванный из большого желтого
блокнота, какие раскладываются на столах в суде для удобства ведения записей
адвокатами. Возможно, это записка, которую передал ей Гарри Фритч. Или же
послание от Родни Арчера. Заметь, когда я спрашивал, общалась ли она с Арчером,
Лавина с негодованием заявила: «Я не разговаривала с Родни Арчером с самого
начала процесса».
