– Но ты, Перри, держался так, что об этом невозможно было
догадаться, – заметил Дрейк.
– Он был хорош? – уточнила секретарша.
– Само совершенство, Делла. Заставил мадам изрядно попотеть.
– Как ему это удалось?
– Расскажи ей, Перри, – попросил Дрейк.
Мейсон усмехнулся:
– В машине Арчера, в обивке сиденья, была обнаружена круглая
дырка. Я представил дело так, будто она появилась тогда, когда Арчер выронил
прикуриватель во время ограбления. Это вывело свидетельницу из равновесия.
Делла Стрит молча смотрела, как Мейсон усаживается за
письменный стол. Пол Дрейк устроился на своем излюбленном месте в большом,
слишком плотно набитом кожаном кресле, причем так, что его колени свешивались с
одной округлой ручки, в то время как другая подпирала поясницу.
– Не могу понять, что произошло с этой девицей Кейлор! –
раздраженно повторил он.
– Не обращайте на меня внимания, – попросила Делла Стрит, –
просто продолжайте разговаривать. А после того, как вы наговоритесь, я попробую
составить общую картину из кусочков ваших замечаний. Ничего, я совсем не
против, пожалуй, мне это даже нравится.
Мейсон вновь усмехнулся:
– Ну, Делла, все получилось примерно так, как мы и ожидали,
если не считать того, что, когда мы вознамерились вытащить из рукава наш туз и
противопоставить миссис Лавине Инес Кейлор, никакой Инес Кейлор у нас не
оказалось, только и всего.
– Вот этого-то я и не могу понять! – в который раз проворчал
Пол Дрейк. – Когда ты, Перри, попросил меня отыскать эту «хозяйку», не без
труда, но мне все же удалось ее найти. Но как только я ее обнаружил, у меня
создалось впечатление, что она просто горит желанием сделать доброе дело. Видит
бог, ей вовсе не нужно было сюда ехать. Она могла преспокойно остаться в
Лас-Вегасе, штат Невада, но вызвалась поехать со мной и, похоже, очень хотела
нам помочь прояснить обстоятельства.
– А потом вдруг взяла и просто ушла? – спросила Делла Стрит.
– Вот именно. Я оставил ее в библиотеке суда, обложил
юридическими книгами, так, чтобы любой случайно туда зашедший мог подумать,
будто это женщина-юрист, пришедшая поработать, и ясно объяснил, что Перри
вызовет ее, вероятно, на последнем часе послеобеденного заседания. Сказал, что
она должна сидеть за этим столом и ждать, что бы ни происходило.
– А когда пришел за ней, ее не оказалось? – уточнила Делла.
– Ну да.
– И как ты думаешь, что случилось?
– Не знаю.
– Как это теперь повлияет на ход дела?
Пол Дрейк пожал плечами:
– Сие зависит от Перри.
– Ну, – отозвался тот, – я мысленно пинаю себя с той минуты,
как вышел из зала суда.
– Почему?
– Потому что я отошел от хорошего, основательного,
разумного, основанного на здравом смысле перекрестного допроса.
– Ничего подобного! – возразил Пол Дрейк. – Ты ее вконец
запутал в рутинных вопросах. А как ты думаешь, Перри, что могло случиться?
– Сейчас рановато что-либо уверенно утверждать, но советую
не слишком удивляться, если окажется, что миссис Лавины вообще не было в той
машине во время ограбления.
Дрейк перекинул ноги на пол и выпрямился в кресле.
– Не было в машине? Ты хочешь сказать, ее не подвозила Инес
Кейлор?
– Нет, я хочу сказать, ее не было в машине Родни Арчера.
– Ох! Нет, Перри, она там была. Это твой чистой воды
вымысел.
Мейсон нахмурился и пояснил:
– Родни Арчер мог ехать с какой-нибудь другой женщиной. И,
предположим, по какой-то причине не хочет, чтобы кто-либо об этом знал. А когда
пошел звонить в полицию, то сначала позвонил на виллу «Лавина-2». Он ведь
хорошо знаком с Мартой Лавиной. Вот и сообщил ей, что попал в неприятную
ситуацию, попросил поддержать его игру, сказать, что это она была с ним в
машине. Подробности пообещал рассказать позже. Потом уже позвонил в полицию, а
пока она ехала, предпринял меры, чтобы избавиться от той женщины, которая
действительно была с ним.
– И какой промах вы допустили во время перекрестного
допроса? – полюбопытствовала Делла.
Адвокат оттолкнулся от стола на своем вертящемся кресле и с
осуждением покачал головой.
– Мне это тоже очень интересно, – поддержал девушку Дрейк.
– Никогда, никогда нельзя вести перекрестный допрос
свидетеля по схеме, которую тот ожидает, – ответил Мейсон. – Эта женщина
выпускала когти каждый раз, когда я проявлял малейшую неосторожность. Она
быстро соображает, дьявольски умна и к тому же привлекательна. Выворачивала
каждый мой вопрос так, чтобы распять моего клиента.
– А почему она так воинственно настроена против вашего
клиента? – удивилась Делла.
– В этом-то все и дело, она так не настроена.
– Мне показалось, вы только что сказали…
– Она настроена не против моего клиента, – пояснил Мейсон. –
Каждым своим ответом она старалась устроить мне тяжелую жизнь, чтобы я отстал
от нее и прекратил перекрестный допрос.
– Но почему?
– Потому что она уязвима.
– В чем?
– Это-то мне и хотелось бы выяснить. Но она уязвима, и
единственное, что я могу предположить, – это то, что ее там не было.
– Но зачем же вообще?..
– Она пытается выгородить женщину, которая на самом деле
была в тот момент с Арчи.
– И вы поймали ее в ловушку?
– Думаю, я ее напугал, – признался Мейсон. – Первое основное
правило перекрестного допроса – начинать любезно и дружелюбно задавать
свидетелю вопросы о каких-нибудь второстепенных мелочах, которых он никак не
ожидает, а следовательно, не мог хорошо продумать на них ответы. Они могут
оказаться очень даже противоречивыми, общему делу не повредят, но зато
позволяют нащупать слабые места. А тут уж нужно быстро атаковать, чтобы
воспользоваться полученным преимуществом. Допрашивая свидетеля таким образом,
можно много выиграть и ничего не проиграть.
Дело в том, что память – хитрая штука. Если человек
действительно пережил ограбление, видел убийство или что-нибудь в этом роде, он
постоянно вспоминает самые драматические моменты происшедшего, может быть,
тысячу раз в час. Но думает о случившемся, не уделяя много внимания связующим
звеньям между драматическими моментами. Мелкие детали подавлены в его мозгу
более зрелищными.
Например, если человек оказывается свидетелем стрельбы, он
будет постоянно вспоминать, как стрелявший поднял пистолет, нажал на спуск.
Тысячу раз вспоминает, как жертва споткнулась и упала, но где в этот момент
стояла машина, светило ли солнце или было облачно, может вспомнить лишь
раз-другой, а то и вообще забыть. Наша память очень избирательна. Поэтому когда
человек встает на свидетельское место и старается мысленно связать все события,
некоторые вещи он склонен домысливать, ему просто кажется, что так должно было
происходить, хотя вполне могло и не случиться.
