– Хорошая идея, – одобрил Мейсон. – И как скоро ты снова
свяжешься со своим человеком?
– Он звонит каждые полчаса.
– Сообщи ему, что я туда еду. Скажи, чтобы не пытался
вступить со мной в контакт. А если девица соберется уйти, пусть не спускает с
нее глаз.
– Для слежки надо бы два человека.
– Хорошо. Пошли туда еще одного из твоих агентов. Пусть их
там будет двое, пока я не велю тебе их снять. Этой девице Кейлор известно, кто
я такой?
– Ей, конечно, известно твое имя, и, возможно, она видела
фотографии.
– Но не видела меня в суде?
– Нет, я ведь сразу, как мы приехали из Лас-Вегаса, отвел ее
в библиотеку. Усадил там, а сам пошел в зал. Она говорила, что никогда тебя не
видела.
– Получив твой сигнал, что все в порядке и девушка в
пределах досягаемости, я был совершенно уверен, что все складывается так, как
мне хотелось, – признался Мейсон. – А это лишний раз показывает, как легко
надуть человека. Ладно, Пол, дай мне ее фотографию. Поеду поговорю с ней.
– За ней следить, если она уйдет оттуда?
– Неплохо бы. Пошли для этого двоих или троих, если нужно.
Пусть за ней понаблюдают, пока я не дам отбоя.
– Тебе все равно, если она поймет, что за ней установлена
слежка?
– Далеко не все равно. Лучше проделать это тайно.
– Это все, что я хотел выяснить. Так будет дороже.
– Зато надежнее, – заметил Мейсон. – Увидимся, Пол!
– Как ты собираешься действовать? – поинтересовался тот. –
Так напрямик все и выложишь?
– Вовсе нет, – удивился Мейсон. – Попробую изобразить из
себя богатого бездельника, которому не терпится потратить деньги. Придется
поужинать еще разок. Но, по моим ощущениям, я на это вполне способен. После
дня, проведенного в суде, у меня всегда зверский аппетит.
– Но за ней продолжать следить после того, как ты с ней
свяжешься?
– Сейчас не могу сказать. Пусть твои люди работают, пока я
их не отзову. Если она пойдет со мной, пусть следят за нами обоими.
Мейсон покинул офис Дрейка, спустился вниз на лифте, вышел на
улицу, сел в машину и быстро погнал ее по ночным улицам к бульвару, ведущему на
север. Здесь сбросил скорость, и стрелка спидометра задрожала, показав на
десять миль больше официально разрешенного предела.
Проехав несколько миль после того, как позади остался
густонаселенный район, Мейсон повернул к горящей красным неоном вывеске
«Лавина-3».
Швейцар поставил машину Мейсона на стоянку и вручил ему
билетик с номером. Адвокат вошел в ночной клуб, сдал в гардероб пальто, шляпу и
одарил метрдотеля пятью долларами, попросив столик получше. Время было десять
часов двадцать одна минута.
Метрдотель отнесся к Мейсону с тем вниманием, которое во
всем мире обеспечивается щедростью.
– Вы один? – поинтересовался он.
Мейсон кивнул.
Метрдотель скорчил гримасу:
– Какая жалость.
– Вот уж действительно.
– Но эту беду можно легко исправить.
– Я дам вам знать, если мне что-то понадобится, – сказал
адвокат.
– К вашим услугам, – поклонился метрдотель и проводил его к
столику, стоящему рядом с танцевальной площадкой, в нескольких футах от слегка
приподнятой платформы, служившей сценой.
В заведении все говорило об умении Марты Лавины создать то
неопределенное, что принято называть «приятной атмосферой».
В ином ночном клубе тратят тысячи долларов на интерьер,
развлечения и рекламу, и тем не менее он все равно не привлекает посетителей.
Людей туда просто не тянет. В другом же месте, где обходятся гораздо меньшими
затратами, складывается такая атмосфера, что его начинают посещать
знаменитости. У многих появляется привычка проводить там вечера, не раз и не
два заказывая напитки, в результате чего администрация получает неплохую
прибыль. Такое заведение, имеющее ярко выраженную индивидуальность, быстро
завоевывает популярность. Становится модным, чтобы тебя увидели там за
столиком.
Никакой магической формулы, как добиться такого успеха, не
существует. Некоторые знатоки считают, что это результат совершенствования,
хотя и непредсказуемого, как и процесс развития личности человека. Но есть и
такие, кто полагает, что подобная уютная обстановка создается благодаря
тщательному продумыванию всех мелочей.
Марте Лавине такая завидная атмосфера, приносящая хорошую
прибыль, удалась во всех трех ее заведениях. «Лавина-1» обслуживала любителей
скачек. «Лавина-2» привлекала людей из литературных и кинематографических
кругов. В «Лавину-3» зачастила богема – художники и газетчики. Ходили слухи,
что художники, ставшие регулярными посетителями, пользовались значительной
скидкой при оплате и могли проводить за специально отведенными им столиками
столько времени, сколько они хотели. В свою очередь, эти люди, получившие таким
образом своего рода признание, вносили свой вклад в создание этой атмосферы,
расписывая стены непристойными картинками, сексуальными карикатурами и шаржами,
снабженными остроумными эпиграммами.
Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживание
постоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компании
зевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно и
вежливо, но строго отделяли от «своих».
Собственно, понаблюдать за известными личностями тут мог
любой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям имена
знаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно не
только любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых,
как известно, не лишены тщеславия.
Многие художники были даже обязаны своей репутацией этой
рекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращали
внимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенах
ночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечер
в своей компании.
И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависел
от царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда не
переходила границ приличия.
В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякого
рода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались с
публикой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете на
комиссионные подбить ее на выпивку.
У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители были
только исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно и
сдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.
