Но выйти на улицу, посмотреть, как живут люди в родном мире, очень хотелось.
– Можно мне немножко там погулять?
– Только со мной, – поднялась Апраксия. – Не обижайся.
– Нисколько, – заверила девушка, – я же понимаю.
И шутки ради сделала жест, означающий, что она держит ситуацию по контролем.
Все мгновенно насторожились, и пришлось признаваться, что она пошутила.
– Кстати, Бенгальд чуть со стула не упал, – вспомнила Илли со смехом, – когда узнал, что я читаю их переговоры. Правда, виду не показал… зато я поняла, почему ты по ним скучаешь. По людям из своего отдела. Они все такие… настоящие.
– Не дождусь, когда увижу… – тайком вздохнул Хингред. – Хочется серьезной работы. Извини, Эли, это не упрек…
– Я знаю, – тихо отозвалась она. – Ну, вы пойдете на улицу или сядем ужинать?
– Мы на пять минут, – заверила Илли и ринулась к двери в прихожую.
Магиня заспешила за ней, пощелкала замками, распахнула дверь. Огромный, черный, кудрявый, как барашек, пес, развалившийся на ступеньках, встретил Илли радушно, как знакомую, но теперь она этому больше не удивлялась и не считала личной заслугой. Все животные, даже самые свирепые и хищные, чувствуют к дриадам расположение, причем угадывают их сразу и издалека.
– Мать… мама, а кракен тоже не стал бы меня есть?
– Спроси у Элинсы, – фыркнула магиня, первой спускаясь с крыльца. – Но лично мне кажется, что у них чувство голода подавляет все остальные ощущения. Может, посомневался бы с минуту… потом все равно бы сожрал. Лучше не пробовать на себе. Илли, ты куда?
Магиня перехватила девушку, двигающуюся к старой сосне как сомнамбула, в метре от дерева, и силой развернула в обратную сторону.
– Э нет, голубушка, гулять тебе пока тоже возбраняется. Мы Лиру ловить замучались, – резковато сообщила она воспитаннице, подталкивая ее к крыльцу. – Посиди дома, пока не расцветешь. У тебя сейчас состояние нестабильное.
– Да я просто потрогать хотела… – ошарашенно оправдывалась Илли, – сосна такая… гладкая… теплая.
– Матери расскажи, какая она теплая… А ты куда, Тоби? – но пес, под шумок проскользнувший в дверь, уже мчался на звук голосов.
– Что случилось? – родители и Лира толпой выскочили навстречу. – Апи, что у вас?
– Сосны у нас… – бурчала магиня, проходя в столовую, – теплые и гладкие.
– Как-то слишком быстро, – засомневался Хингред.
– Что «быстро», – веселилась младшая, – ты на ее глаза посмотри! Она с фиалковыми пришла, а сейчас там половина зелени плавает!
– Малый круг всегда ускоряет, – Элинса прошла к столу, села на свое место, вздохнув, посмотрела на Хингреда. – Ну что, милый, пора дела закрывать. Дом Наташе оставим, как планировали, пусть с Димкой свою квартиру сдают, а сами тут живут, зеркало хранят. А мы, как Юниза отдохнет, пойдем потихоньку, пока там принц с ума не сошел. Думаю, дня через три как раз впору будет. Лира, пошлешь ей сообщение по электронке, нотариуса она сама привезет.
– Мам, – Илли обняла дриаду и всхлипнула от счастья, – спасибо. А я не потеряюсь?
– Еще разок малый круг сделаем, как Юниза отдохнет, и никуда тогда не потеряешься. Но до тех пор ни воды, ни зеркала, ни сосен. Слишком бурно в тебе все прорвалось, живица так и бушует. Вот отцветешь, потоки утихомирятся, в норму войдут, тогда и покажу, как можно от врага в деревьях прятаться и уходить водным путем.
Глава 30
К обеду стало ясно, что искать в руинах больше нечего.
Кандирд, которого старший принц буквально силой отправил поспать, вздремнул часа три и еще раз облазил все, что смог. Даже по уцелевшим ступенькам вскарабкался к той самой дверце, где вчера отдыхала девушка, но обнаружил только провалившийся пол и закопченные стены.
Потом, на прощанье, постоял в клетке, где сидела Илли, вспоминая ее приглушенный, отрывистый шепот, провел ладонью по холодной, опаленной огнем стене и решительно шагнул прочь. Вышел на крыльцо, взлетел на коня, которого отдал ему самый молодой из воинов. Самому ему пришлось ехать вдвоем с другом, а коня принца, подвернувшего ногу и подлеченного магом, вести в поводу.
Хуторяне, которых поймали на мародерстве, уныло брели прочь, таща на себе повозки, в одной из которых лежал жеваный окровавленный башмак. Страшное свидетельство того, что кракен успел расправиться и со стариком, оставленным на карауле. Подать условный сигнал тот так и не успел.
Наказывать строже и так наказанных судьбой людей Бенгальд не стал, но имена и возраст для острастки записал, сообщив, что теперь они будут на особом счету у коменданта крепости.
Руины поместья не успели скрыться за деревьями, как скачущий впереди дозор из двух воинов подал знак тревоги. А затем они и сами развернули коней и стремглав помчались назад. В ожидании, пока они приблизятся и объяснят, в чем дело, Бенгальд приказал отряду остановиться и укрыться за кустами, но все понимали, что чахлые кустики не настолько надежная защита, чтоб не разглядеть за ними рослых воинов на добротных конях.
– Гоблины! – выкрикнул дозорный всего одно слово, а лица у всех вмиг нахмурились и помрачнели.
– Сколько их?
– Около трех десятков.
Это было очень некстати, и не потому, что принц боялся, что они не успеют ускакать. Гоблины редко когда садились на лошадей, а если такое и случалось, то их низенькие, коротконогие лошадки не выдерживали никакого сравнения с мощными, поджарыми и выносливыми лошадьми сторожевых отрядов.
И в любой другой ситуации вопрос – принять бой или уехать – даже не возник бы. Но сейчас все сразу вспомнили медленно ползущие по склону повозки селян и еще раз помянули человеческую жадность недобрым словом. Очень яростным и очень ожесточенным.
Однако бросить людей, которые являлись хоть и не самыми примерными, но все же подданными короля, Кандирд никогда бы себе не позволил. И хотя официально отрядом командовал Бенгальд, убеждения брата он знал наизусть и был уверен, что тот останется с хуторянами, даже если уедут они все. Впрочем, он и сам не смог бы пожертвовать людьми, которых воины недавно кормили из своих котлов, потому сразу принял единственное возможное решение:
– Возвращаемся.
Хуторяне, заслышав стук копыт, побледнели и занервничали, а услышав приказ отойти от телег и увидев, как воины прицепляют тяги к седлам своих скакунов, вообще пришли в совершеннейшее уныние.
– Чего стоите? Полезайте в повозки, живо! Гоблины! – рявкнул Бенгальд, и селяне наконец сообразили, что их не грабят, а спасают.
Резво попрыгали в повозки и вцепились в борта и сиденья, понимая, что сейчас поедут так, как на своих замученных пахотой конях никогда в жизни не ездили.
Кандирд не спрашивал, куда Бенг ведет отряд и неистово дребезжащие на камнях повозки, просто держался позади и, пригнувшись к самой шее лошади, постоянно оглядывался, пытаясь определить, как далеко враги и успели ли они заметить беглецов.
