И сейчас, когда Мартынов увидел, у какогоавтомобиля вспыхнули, отзываясь на сигнал брелока, фары, он испытал то же чувство безумного разочарования, что и тогда.
Положение казалось тем безысходнее, чем крепче была уверенность в невозможности вернуться для обмена ключей, — на стоянку, услышав грохот «кольта» о бетон, смело и дерзко врывались четверо охранников Малкольма.
А Мартынова приглашал для поездки лимузин с открытым верхом завода имени Лихачева. Это был тот самый советский автомобиль, о котором во время угощения Мартынова пивом Малкольм говаривал: «В моем гараже, Эндрю, есть даже тачка, на которой в 1978 году министр обороны Устинов принимал парад на Красной площади».
Тогда Андрей, не поверив, лукаво посмеялся, а сейчас с яростью убедился в том, что иногда Малкольм все-таки говорил правду.
На глаза ему попалась шестипинтовая жестяная бадья с эмблемой «Бритиш Петролеум» и надписью: «Ацетон». Схватив ее, Мартынов стал колошматить жестянкой об острый выступ заднего крылоподобного окончания розового лимузина, уже ничуть не сомневаясь в том, что этот лимузин тот самый, что Элвис подарил своей матери. Жестяная коробка пробивалась легко, из нее хлестал ацетон, воздух пропитался испарениями, но Мартынов бил и бил, увеча дорогостоящее раритетное авто и добавляя в бадье новые пробоины. Когда растворитель хлынул из нее ручьями, он бросил жестянку на бетон, поддел ее ногой и с силой запустил в сторону прорывающихся сквозь баррикаду охранников. Следом, выдернув из кармана и чиркнув колесиком, он запустил свою Zippo…
— Родина всегда с нами… — прохрипел он, перескакивая через дверь и падая в кресло рядом со штырем, за который держалась рука русского маршала, принимавшего парад за четыре года до смерти Брежнева.
Рев пораженных огнем охранников смешался со взрывом стоявшего неподалеку от вспышки «Мерседеса». Купленный на Берлинской ярмарке красавец не выдержал температуры, вспыхнул, как свеча, и в тот момент, когда Мартынов отрывался от пола гаража, чтобы очутиться в открытом салоне, он разорвался, как танкер…
Жар чудовищной температуры окатил все пространство стоянки и мгновенно облупил краску на лимузине Мартынова и еще нескольких машинах. Что сталось с охраной, советнику думать не хотелось. В глубине своей души, где-то очень глубоко, надеялся на то, что они успели скрыться в коридоре до взрыва «Мерседеса».
Семилитровый двигатель взревел, как танк, и трехтонный монстр советского автопрома, круша стоявший рядом Wiesmann Roadster, ценою никак не меньше трехсот тысяч, помчался к выезду из гаража…
Мартынов вылетел во двор, едва не сбив с ног Олдмена, который тоже держался за лицо и тоже был вооружен. Олдмену хватило ума убраться с дороги, и лимузин, пролетев мимо него, словно выпущенный из гигантского духового ружья, с грохотом вылетел на газон…
Увернуться от фонтана не удалось. Фигуры ангелов и демонов, опоясывающих своим терпеливым противостоянием окружность мраморного водного ансамбля, повалились в воду в расчлененном виде. Направляющую фонтана сорвало, и вода устремилась ввысь неукротимым гейзером. За пивом Малкольм хвалился, что заплатил за этот фонтан итальянскому дизайнеру Мионелли больше миллиона. В это теперь тоже верилось: ограждение фонтана устанавливалось, видимо, на века — врезавшись в него, лимузин потерял крыло и бампер.
С включенными фарами следовать по Green Mama газону Малкольма было легко и просто — Андрей вел машину прямо по черному среди изумрудной травы двойному следу.
Проскочив Durango Drive, он ударил по тормозам на Buffalo Drive и дождался, пока в машину с округлившимися от изумления глазами сядет Сандра.
— Я тебе сказал ждать в телефонной будке на Дюранго Драйв, а ты где была?!
— Но туда вломился какой-то гад и принялся ко мне приставать! — возмутилась девушка. — Я специально встала на Баффало, чтобы ты меня увидел!.. Где ты взял ЭТО?!
— Выменял на золотую зажигалку! — огрызнулся Мартынов и дальше заговорил уже по-русски: — Мать вашу, коллекционеры-извращенцы!.. Как клоун!.. В Вегасе!! На «ЗиЛе»!!
— А где здесь ремни безопасности, Андрей?..
— Палку видишь — на костыль похожа?! Вот это и есть ремень! Между парадами партийная номенклатура заставляла стриптизерш использовать этот костыль…
Отдышавшись, Мартынов вытер пот со лба, тот пот, что не успел высушить через выбитое ветровое стекло ветер, и повернулся к Сандре.
— Ты когда-нибудь была в здании, где подписывались контракты на бои Кассиуса Клея, Кличко, Виктора Малькова, Фримена и «золотого мальчика» Оскара де ла Хойя?
— Я в Вегасе-то впервые в жизни, а ты меня про какие-то здания спрашиваешь!
— Тогда экскурсия продолжается. Как гид, взявший на себя ответственность таскать тебя с собой, я покажу тебе офис, в котором работал пять лет.
Она вдруг посмотрела на него, и он сквозь свист ветра услышал:
— Andrey, ты сейчас убил кого-нибудь?
— Это для тебя важно даже при том обстоятельстве, что сам живой?
— Именно поэтому это для меня сейчас так важно…
— Ты рассуждаешь, как окружной прокурор, рассчитывающий для меня срок на калькуляторе, — ответил Мартынов, выкручивая руль и заставляя останавливаться встречные машины на Paradise Road. — Впрочем, если тебя это так тревожит, могу и ответить: смерть ни одного из тех, кто меня хотел убить, я не увидел. Тебя это устраивает?
— Вполне.
— Тогда заткнись и не задавай мне больше идиотских вопросов…
— Просто я не хочу, чтобы ты сегодня обагрил руки кровью. — Это не донеслось бы до слуха Мартынова, если бы он не сбросил скорость и ветер не перестал свистать.
Он посмотрел на девушку с удивлением. Она не хочет, чтобы он сел. Примечательный факт — эти слова, произнесенные вполголоса… Мужественная девочка… Кажется, Мартынов, тебе симпатизируют, что совсем некстати. Волшебное создание! — она уверена, что разобраться с Малкольмом можно, не убивая…
Рассудив так, Мартынов задумался еще крепче. Если не думать о том, что пожар кого-то лишил жизни, то он действительно никого не прикончил. Удивительно только, что он не испытывает от этих воспоминаний ни удовольствия, ни досады.
Вынув из кармана телефон, он набрал кнопку срочного вызова и стал ждать.
— Андрей! — донесся до него через секунду родной русский голос.
— Как там у тебя?
— Бандюган за дверями сменился ментом. Я угостила его салатом из крабов. Представляешь, съел…
— Я бы тоже сейчас съел салат за восемнадцать долларов.
— Ты голоден? — обеспокоенно засуетилась Маша. — Ты, вообще-то, там ешь или нет? Ты откуда звонишь?
— Через квартал от тебя в будке стою… Ем, не волнуйся. Только что жарким баловался. Вот только не понял: какой мент, Маша?
— Перед моей дверью сидит мусор и читает «Лайф», — разборчиво, как разговаривают жены с непутевыми мужьями, стала втолковывать Мартынову она. — Этого урода с расстегнутой до пояса рубашкой больше нет. Может, это тоже бандюган?
