– Не обижайтесь, – сказал я.
– Я не обижаюсь. Просто устал.
Я охотно поверил ему, потому что трудно найти
человека великодушнее, отзывчивее и самоотверженнее Карла, но, одержимый мыслью
о куду, он стал просто сам не свой.
– Хоть бы он поскорее добыл себе
куду, – сказала Мама, когда Карл ушел в свою палатку принимать ванну.
– Вы забрались на его участок? –
спросил Старик.
– И не думали.
– Ну, ничего, он убьет куду там, куда мы
едем. Может быть, ему посчастливится даже убить самца с рогами в пятьдесят
дюймов.
– Дай ему бог, – отозвался я. –
Но, должен признаться, я тоже не прочь уложить такого куду.
– Уложите, дружище, – заверил меня
Старик. – Не сомневаюсь в этом.
– Но когда же? Осталось десять дней.
– Мы еще и черных антилоп настреляем, вот
увидите. Пусть только начнет везти.
– Сколько времени вам приходилось
подстерегать куду, если место удачное?
– Бывает, что и недели три пройдет, а
проклятые твари ни разу не попадутся на глаза. А бывает – они сами лезут под
пулю в первое же утро. Ничего нельзя знать заранее, как и вообще, когда
охотишься на крупного зверя.
– А я такую охоту люблю, – ответил я. –
Но почему этому малому так везет, а, Старик? Он убил лучшего буйвола, лучшего
носорога, лучшую водяную антилопу…
– Зато у вас будет лучший сернобык.
– Подумаешь, сернобык!
– Его голова очень украсит ваш дом.
– Ладно, я ведь шучу.
– А какая у вас палу, какая газель! Есть
и первосортная водяная антилопа. Ваш леопард не хуже, чем у Карла. Но Карл
заткнет вас за пояс там, где все зависит от удачи, потому что он счастливчик,
ему поразительно везет. А между тем этот славный малый в последнее время даже
аппетит потерял.
– Вы знаете, как хорошо я к нему
отношусь. Не хуже, чем к другим. Но хотелось бы, чтобы он был повеселее. Что
это за охота, если принимать все так близко к сердцу!
– Имейте терпение. Он подстрелит куду на
следующей стоянке и будет наверху блаженства.
– Я просто несносный ворчун, –
сказал я.
– Разумеется, – подтвердил
Старик. – А не выпить ли нам?
– Пожалуй.
Из палатки вышел Карл, уже спокойный,
приветливый и кроткий, как всегда.
– Поскорей бы добраться до новых
мест, – сказал он.
– Да, это будет чудесно.
– Расскажите об этих местах, мистер
Филипс, – обратился Карл к Старику.
– Я там не бывал. Но, говорят, там очень
приятно охотиться. Антилопы пасутся на открытых местах. Один старый голландец
меня уверял, что в тех краях попадаются замечательные экземпляры.
– Надеюсь, вам достанется зверь с рогами
дюймов в шестьдесят, – сказал Карл, обращаясь ко мне.
– Это вам он достанется.
– Нет, – возразил Карл. – Не
смейтесь надо мной. Я буду доволен, если убью хоть какого-нибудь.
– Думаю, что вы застрелите доброго
самца, – заметил Старик.
– Не смейтесь, – повторил
Карл. – Мне и так везло все время. Я буду доволен любым куду, хотя бы
самым плохоньким.
Он, конечно, читал наши мысли, но по доброте
своей мог все понять и простить.
– Славный вы человечище, Карл, –
сказал я, воодушевленный виски, нашим взаимопониманием и добрыми чувствами.
– Замечательная у нас жизнь здесь,
правда? – воскликнул Карл. – А где же милая Мама?
– Здесь, – отозвалась Мама из
темного уголка. – Я ведь тихонькая, вы знаете.
– Ей-богу, это верно, – согласился
Старик. – Однако вы умеете живо приструнить своего муженька, когда он
разойдется.
– За это и любят женщин во всем
мире, – заявила Мама. – Скажите мне еще какой-нибудь комплимент,
мистер Джексон.
– Ну, например, вот: вы отважны, как
маленький терьер. – (Старик, как и я, в тот вечер, кажется, выпил
лишнего.)
– Как это мило! – Мама откинулась в
кресле, обхватив руками колени. Подняв глаза, я увидел в свете костра ее
голубую фланелевую пижаму и блики огня на черных волосах. – Люблю, когда
вы сравниваете меня с терьером. В такие минуты я уверена, что разговоры о войне
не заставят себя ждать. А кстати, кто-нибудь из вас был на войне?
– Я-то не был, – отозвался
Старик. – А был там ваш муж, самый отчаянный храбрец на свете, блестящий охотник
и гениальный следопыт.
– Теперь, когда он пьян, мы наконец
слышим истинную правду, – заметил я.
– Давайте ужинать, – сказала
Мама. – Я умираю с голоду.
Чуть свет наша машина выбралась на дорогу,
миновала деревню, проехала через густой кустарник и очутилась на краю равнины;
солнце еще не успело рассеять туман, а далеко впереди паслась антилопа,
огромная и серая в слабом утреннем свете. Мы остановили машину около кустов,
присели на землю и в бинокль увидели еще ближе к нам целое стадо конгони и
среди них единственного сернобыка, похожего на откормленного масайского осла с
темной шерстью и великолепными черными, откинутыми назад рогами, которые
показывались над травой всякий раз, как он поднимал голову.
– Хотите попытать счастья? – спросил
я у Карла.
– Нет. Лучше вы.
Я знал, что он терпеть не может подкрадываться
и стрелять на глазах у других, и поэтому согласился. Меня на это толкал и
эгоизм, чуждый Карлу. К тому же у нас давно кончилось свежее мясо.
