– Да, – сказал Дэн. – Нужно
отыскать место старой стоянки.
Очень дряхлый, сморщенный дед с седой щетиной
на подбородке, одетый в грязный, некогда белый кусок полотна, сколотый на плече
на манер римской тоги, вышел из-за хижины и повел нас назад по дороге, а потом
влево, к очень удобной лагерной стоянке. Вид у бедняги был жалкий; после того
как Старик и Дэн поговорили с ним, он с еще более жалким видом побрел прочь,
чтобы привести проводников, чьи имена были записаны на клочке бумаги, – их
рекомендовал один голландский охотник, большой приятель Дэна, побывавший здесь
год назад.
Мы вынули из машины сиденья, чтобы
воспользоваться ими вместо стола и скамеек, расстелили куртки в густой тени
высокого дерева, позавтракали и выпили пива, а потом в ожидании грузовиков
дремали или просто лежали с книгой. Еще до прибытия грузовиков вернулся дед с
самым тощим, голодным и жалким представителем племени вандеробо, который все
время стоял на одной ноге и скреб в затылке; он был вооружен луком, колчаном со
стрелами и копьем. Когда мы стали расспрашивать, тот ли это проводник, чье имя
у нас записано, дед сознался, что не тот, и, совсем уже сконфуженный, отправился
за рекомендованными проводниками.
Когда мы проснулись, дед уже стоял рядом с
двумя проводниками-профессионалами, с ног до головы одетыми в хаки, и еще с
двумя жителями деревни, почти голыми. После долгих переговоров старший из двух
проводников в защитных штанах показал бумагу, адресованную «всем
заинтересованным лицам» и удостоверявшую, что податель сего хорошо знает
местность, надежный человек и способный следопыт. Удостоверение было подписано
каким-то охотником. Проводник в хаки назвал этого охотника «Бвана Симба» –
«Истребитель Львов», – чем привел нас в бешенство.
– Должно быть, какой-нибудь проходимец,
раз в жизни подстреливший льва, – сказал Старик.
– Скажите ему, что я – Бвана Физи,
Истребитель Гиен, – попросил я Дэна. – Бвана Физи душит их голыми руками.
Дэн сказал туземцу что-то явно не то.
– Спросите, хотят ли они увидеть Бвану
Жабу, отца всех жаб, и Маму Тзигги, повелительницу саранчи.
Дэн и не подумал переводить это проводникам.
Разговор, видимо, шел о деньгах. После того как договорились насчет обычной
поденной платы, Старик обещал им за каждого убитого куду по пятнадцать
шиллингов.
– Вы хотите сказать – фунт, –
возразил старший проводник.
– Я вижу, они себе цену знают, –
заметил Старик. – Должен признаться, мне не очень-то по душе этот парень,
несмотря на то, что пишет о нем «Бвана Симба».
Кстати, как мы потом узнали, Бвана Симба был
прекрасный охотник и пользовался на побережье самой доброй славой.
– Будем тянуть жребий и поделим их между
собой, – предложил Старик. – Каждому достанется один голый и один в
штанах. Между прочим, я лично предпочитаю голых проводников.
Но когда мы предложили двум обладателям штанов
и рекомендации выбрать себе по голому партнеру, обнаружилось, что из этой затеи
ничего не выйдет. Главный горлопан, финансовый гений и, как выяснилось, не
менее гениальный актер, который представлял в лицах, как Бвана Симба убил в
последний раз куду, прервал свою пантомиму и заявил, что будет охотиться только
с Абдуллой, коротеньким большеносым грамотеем: они, мол, всегда охотятся
вместе, так как сам он не ходит по следу. Потом он возобновил пантомиму, в
которой изображались Бвана Симба, еще один персонаж, именуемый «Бвана Доктор»,
и рогатые твари.
– В таком случае поделим их по-другому:
двое голых следопытов или эти два ученых оксфордца, и будем тянуть
жребий, – решил Старик.
– Мне противен этот кривляка, –
сказал я.
– А может, он мастер своего дела. –
Старик сказал это неуверенно. – Притом вы ведь и сами отличный следопыт.
Дед уверяет, что два других – хорошие проводники.
– Покорно благодарю. Ну, жребий так
жребий, черт с вами. Держите соломины.
Старик зажал в кулаке две соломинки.
– Кто вытащит длинную – берет Давида
Гаррика и его приятеля, – объяснил он. – А кто короткую – двух голых
молодцов.
– Хотите тянуть первым?
– Валяйте вы, – ответил Карл.
Я вытащил Давида Гаррика и Абдуллу.
– Эх, мне таки достался этот проклятый
трагик.
– Ну, быть может, вы об этом не
пожалеете, – утешил меня Карл.
– Хотите меняться?
– Нет. Но он может оказаться чистейшим
золотом.
– Теперь разыграем места охоты. Тот, кто
вытянет длинную соломину, получает право первого выбора, – сказал Старик.
– Ладно, тяните.
Карл вытащил короткую соломину.
– Что же мы выберем? – спросил я у
Старика. Начались долгие переговоры, во время которых Актер врал, будто он убил
полдюжины куду из всевозможных засад или подкрадываясь по открытому месту,
устраивая облавы или выпугивая зверей из кустов.
Наконец Старик сказал:
– Говорят, неподалеку есть что-то вроде
солонца, куда антилопы приходят лизать соль, и там их убивают тысячами. Кроме
того, бродя вокруг холма, можно чуть ли не в упор стрелять бедняжек на открытом
месте. Если у вас железное здоровье, можно карабкаться на скалы, – оттуда
их бьют, когда они выходят пастись.
– Я выбираю солонец.
– Но помните – стрелять только самых
крупных, – сказал Старик.
– Когда же в путь? – осведомился
Карл.
– На солонец нужно идти ранним
утром, – сказал Старик. – Но вы, старина Хем, если хотите, можете
осмотреть его еще сегодня вечером. До него миль пять по дороге, а дальше –
пешком. Берите машину и отправляйтесь первым. А вы, Карл, можете снова
отправиться в холмы когда угодно, пусть только немного спадет жара.
– А как же Мемсаиб? – спросил
я. – Ехать ей со мной?
– Не советовал бы, – серьезно
ответил Старик. – Чем меньше с вами будет людей, тем лучше.
В тот вечер М`Кола, Актер, Абдулла и я
вернулись в сумерки, когда стало уже прохладно, и подошли к костру очень
взволнованные: почва на солонце оказалась взрытой и была усеяна глубокими и
свежими вмятинами, среди которых мы обнаружили следы нескольких крупных самцов
куду. Шалаш там был очень удобный для засады, и я испытывал такую уверенность,
что убью куду на другое же утро, словно мне предстояло стрелять уток из
хорошего укрытия при множестве подсадных и в прохладную погоду, когда стая
непременно должна прилететь.
