Так как стало очень жарко, мы двинулись через
луг, где трава была до колен и буквально кишела крупной красноватой
прозрачнокрылой саранчой, которая тучами поднималась вокруг нас, жужжа, как
косилка, потом вверх по невысоким холмам, вниз по длинному крутому склону и,
наконец, долиной, в которой тоже густо роилась саранча, в лагерь, где мы уже
застали Карла с его добычей.
Когда я проходил мимо палатки свежевальщика,
он показал мне отрезанную голову антилопы, с которой капюшоном свисала шкура, а
там, где череп был отделен от позвоночника, сочилась еще не запекшаяся кровь.
Это был какой-то странный и жалкий куду. Лишь морда от глаз до ноздрей,
гладко-серая, с белыми отметинами, да длинные изящные уши были хороши. На
глазах, уже затянутых пленкой, сидели мухи, а рога, тяжелые, шершавые, вместо
того чтобы завиваться вверх, круто изгибались в стороны. Это была удивительная
голова, массивная и уродливая.
Старик сидел под тентом с книгой и курил
трубку.
– Где Карл? – спросил я.
– Наверно, в своей палатке. Ну, что вы
сегодня поделывали?
– Бродили вокруг холма. Видели двух куду.
– Ужасно рад за вас, – сказал я
Карлу, останавливаясь у входа в его палатку. – Расскажите, как это вам
удалось?
– Мы караулили в засаде, и проводники
подали мне знак пригнуться, а когда я поднял голову, куду стоял уже совсем
близко. Он показался мне огромным.
– Мы слышали ваш выстрел. Куда попала
пуля?
– Кажется, сначала в ногу. Потом мы
погнались за ним, и я стрелял еще несколько раз, пока не свалил его.
– А я слышал только один выстрел.
– Нет, их было три или четыре.
– Наверное, горы заглушали выстрелы, раз
вы ушли в сторону… А рога у него массивные и раскидистые.
– Спасибо, – сказал Карл. –
Надеюсь, вам достанется еще лучшая добыча. Проводники уверяют, что там был и
второй самец, но я его не видел.
Я вернулся к нашему тенту, где сидели Старик и
Мама. Оба, видно, были не в восторге от этого куду.
– Что это вы такие невеселые? –
удивился я.
– Ты видел голову? – спросила моя
жена.
– Конечно.
– Какое уродство!
– Ну, что ж, это куду. На солонце был еще
один, надо туда съездить.
– Да, да, Чаро и следопыты уверяют, что
там был еще один самец, крупный, с замечательными рогами.
– Вот и прекрасно. Этого убью я.
– Если только он придет опять.
– Как хорошо, что Карлу наконец
посчастливилось, – сказала Мама.
– Бьюсь об заклад, он еще убьет самого
крупного куду на свете, – отозвался я.
– Я пошлю его с Дэном за черными
антилопами, – сказал Старик. – Так мы условились: первый, кто убьет
куду, идет добывать черных антилоп.
– Что ж, это правильно.
– А потом, как только и вы добудете себе
куду, мы отправимся следом за ними.
– Чудесно!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Неудачная охота
Глава 10
Все это было раньше, – казалось, целый
год прошел с тех пор. И вот теперь, в жаркий солнечный день, после того как я
подстрелил цесарку, мы едем в машине на солонец, за двадцать восемь миль от
лагеря, потеряв попусту пять дней сначала на том солонце, где повезло Карлу,
потом в холмах, высоких и низких, потом на равнине, и в довершение всего нам
сорвал охоту грузовик этого австрийца. А я все время помнил, что до отъезда
остается только два дня! М`Кола тоже помнил это, – мы теперь охотились
вместе, как равные, и не смотрели больше друг на друга с чувством
превосходства. Нас мучила одна мысль – что время не ждет, и досада, что мы не
знаем местности и всецело зависим от проводников, которые навязались нам на
шею.
Наш шофер, Камау, был из племени кикуйу; этот
тихий человек лет тридцати пяти, в старой суконной куртке, брошенной за
негодностью каким-то охотником, в штанах с огромными, уже прохудившимися
заплатами на коленях и сильно заношенной рубахе, каким-то чудом ухитрялся
всегда выглядеть даже щеголеватым. Скромный и молчаливый Камау отлично знал
свое дело; сегодня, когда мы выехали из зарослей на голую пустынную равнину, я
посмотрел на него, такого опрятного в старой куртке, заколотой английской
булавкой, и вспомнил, как этот человек, чья неизменная приветливость,
скромность и мастерство так восхищали меня, едва не умер от лихорадки во время
нашего первого путешествия, а я тогда боялся только одного: остаться без
шофера. Теперь смерть нашего Камау при любых обстоятельствах глубоко огорчила
бы меня…
Отогнав эти сентиментальные мысли о далекой и
маловероятной кончине Камау, я стал размышлять о том, с каким удовольствием
всадил бы я хороший заряд дроби в зад Давиду Гаррику, когда он разыгрывает
великого следопыта, и поглядел бы, какую он скорчит рожу. И вдруг в эту самую
минуту мы подняли вторую стаю цесарок. М`Кола протянул мне ружье, но я
отрицательно покачал головой. Он энергично закивал в ответ, сказал: «Правильно!
Очень правильно!» – а я велел Камау ехать дальше. Гаррик взволновался и
произнес целую речь: «Разве нам не нужны цесарки? Так вот же они. И какие
замечательные!» Но я не слушал его. Если верить спидометру, до солонца
оставалось не более трех миль, а в мои планы вовсе не входило распугать антилоп
стрельбой, как спугнул куду грузовик австрийца в тот раз, когда мы притаились в
засаде.
Мы вылезли из машины возле группы чахлых
деревьев, милях в двух от места, и по песку зашагали к ближайшему солонцу,
расположенному на поляне слева от тропы.
Около мили мы прошли совершенно бесшумно,
гуськом – впереди Абдулла, за ним я, за мной М`Кола и Гаррик. Дальше началась
слякоть. Там, где песок покрывал глину лишь тонким слоем, стояли лужи, и было
ясно, что здесь прошел сильный дождь и впереди такая же грязь. Я не сразу
понял, чем это нам грозит, но Гаррик развел руками, глянул на небо и яростно оскалил
зубы.
– Плохо, – прошептал М`Кола. Гаррик
заговорил во весь голос.
– Заткнись, бездельник! – прошипел я
и приложил палец к губам. Но он продолжал что-то говорить, не понижая голоса, и
указывал то на небо, то на размытую дождем дорогу, а я тем временем искал в
словаре слово «молчать». Не найдя его, я решительно зажал Гаррику рот ладонью,
и тут только он замолчал, опешив от удивления.
– М`Кола! – позвал я.
– Да?
– Что он говорит?
– На солонце плохо.
– Aга!
