Мы с некоторыми предосторожностями приложили к
глазам бинокли. Я увидел только четырех антилоп. А ведь их было семь. Если тот,
на которого указал Гаррик, был самец, значит, и все остальные тоже: в тени все
они казались одного цвета. И рога у всех были одинаково длинные. Я знал, что
горные бараны обычно держатся вместе и только к весне присоединяются к овцам, а
лоси в конце лета, перед течкой, ходят отдельно от лосих, но после течки все
снова собираются в одно стадо. Мы видели в Серинее стадо самцов палу не менее
чем в двадцать голов. Ну, что ж, ведь и здесь могли быть одни самцы! Мне нужен
был очень хороший самец, самый лучший, и я пытался вспомнить все, что читал о
черных антилопах, но в памяти всплыла только глупая история о человеке, который
каждое утро видел одного и того же зверя на том же месте и никак не мог к нему
подобраться. И еще я помнил пару чудесных рогов, которые мы видели в охотничьей
инспекции в Аруша. Но сейчас передо мной были живые антилопы, и я хотел
непременно подстрелить лучшую из них. Мог ли я думать, что Гаррик тоже в жизни
не видел черной антилопы и знал о ней не больше, чем М`Кола или я?
– Слишком далеко, – сказал я М`Кола.
– Да.
– Вперед! – Я знаком велел остальным
не двигаться с места, и мы с М`Кола поползли к подножию холма.
Наконец мы залегли под деревом, и я
осмотрелся. Теперь в бинокль я отчетливо различал рога животных, и мы увидели
остальных трех антилоп. Та, что лежала на земле, была, безусловно, крупнее
других, и ее высокие рога, как мне показалось, далеко загибались назад. Я был
слишком взволнован, чтобы радоваться, как вдруг послышался шепот М`Кола:
«Бвана».
Я опустил бинокль, повернул голову и вдруг
увидел Гаррика, который, нисколько не скрываясь, полз к нам на четвереньках. Я
сделал рукой предостерегающий знак, но он как ни в чем не бывало продолжал
ползти, бросаясь в глаза, как человек, среди бела дня ползущий на четвереньках
по городской улице. Я увидел, что одна антилопа уже смотрит в нашу сторону,
нет, вернее, прямо на Гаррика. Потом поднялись еще три, а за ними и самая
крупная: она стояла боком, повернув голову к нам. Гаррик тем временем подполз
ко мне и зашептал: «Пига, бвана! Пига! Думи! Думи! Кубва сана».
Выбора не было – звери явно встревожились. Я
лег, продел руку сквозь ремень, поставив локти поудобнее, уперся в землю носком
правой ноги и спустил курок, целясь антилопе в лопатку. Но когда грохнул
выстрел, я уже знал, что промахнулся. Слишком высоко! Все антилопы повскакали и
стояли неподвижно, не понимая, откуда этот грохот. Я выстрелил вторично, пуля
взметнула землю около самца, и стадо обратилось в бегство. Я вскочил на ноги,
выстрелил снова, и самец упал. Потом он поднялся, но я опять попал в него, он
рванулся вперед, к стаду. Стадо умчалось, а я выстрелил и промахнулся.
Выстрелил снова. Теперь он еле плелся, и я знал, что он не уйдет от меня.
М`Кола подавал мне обоймы, а я, не сводя глаз со зверя, который перебегал
ручей, подняв в нем целую бурю, засовывал патроны в магазин ружья, чертыхаясь,
потому что они не лезли в этот проклятый магазин. Да, теперь ему не уйти! Я
видел, что он тяжело ранен. А стадо бежало к лесу. На другом берегу в солнечном
свете шерсть антилоп выглядела уже гораздо светлее, и у раненого мною самца
тоже. Все они были как будто темно-каштановые, а мой самец почти черный. Однако
то не был настоящий черный цвет, и я почуял неладное. Я засунул в магазин
последнюю обойму, и Гаррик уже норовил схватить меня за руку и поздравить, как
вдруг под нами, на открытое место, где невидимый сверху овраг пересекал долину,
выскочил перепуганный самец и бросился бежать с невероятной быстротой.
«Боже правый!» – мысленно ахнул я. Все
антилопы были похожи одна на другую, и я выбрал самую крупную, принимая ее за
самца. Все они бежали стадом, но только теперь появился настоящий самец! Даже в
тени я видел, что этот совсем черный, на солнце шкура его блестела, рога,
большие и темные, круто загибались назад, они почти касались концами середины
спины. Да, вот это действительно был самец! И какой красавец!
– Думи, – шепнул мне на ухо
М`Кола. – Думи!
Я выстрелил, и самец упал. Потом он вскочил на
ноги и кинулся вслед за стадом, которое бежало то врассыпную, то сбиваясь в
кучу. Я потерял его из виду. Но вот он показался снова – бежал вверх по долине,
в высокой траве, – я вторично ранил его, и он скрылся из виду. Все стадо
теперь неслось вверх по склону над долиной, все выше и выше, справа от нас,
неслось стремительно, врассыпную, к лесу по ту сторону долины. Теперь, увидев
настоящего самца, я знал, что все это самки, и раненная мною антилопа тоже.
Самец больше не показывался, но я был уверен, что мы найдем его в высокой
траве, там, где он упал.
Все туземцы уже вскочили, пожимали мне руки,
тянули за палец. Потом мы со всех ног кинулись вниз, мимо деревьев, через овраг
к лугу. Глаза, мозг, все во мне было зачаровано чернотой этого самца, изгибом
его длинных рогов, и я благодарил бога, что успел перезарядить ружье, прежде
чем зверь выскочил. Но я потерял хладнокровие и в волнении стрелял куда попало,
лишь бы ранить антилопу, вместо того чтобы точно выцелить уязвимое место,
поэтому мне теперь было стыдно. Зато все остальные были опьянены успехом. Я
предпочел бы идти медленно, но их невозможно было удержать, они неслись вперед,
как гончие. Когда мы пересекли луг, на котором впервые увидели стадо, и
достигли того места, где самец скрылся из виду, оказалось, что трава здесь выше
человеческого роста, и тогда все замедлили шаг. К ручью сбегали два размытых,
заросших оврага в десять – двенадцать футов глубиной, и то, что представлялось
нам сверху гладкой травянистой чашей, оказалось очень неровной коварной
впадиной, где трава была по пояс, а порой даже выше головы. Мы сразу же
заметили кровавые следы, которые вели влево, через ручей и дальше по склону
холма. Я подумал было, что это след первой раненой антилопы, но она как будто
описала не такой широкий круг, когда мы глядели на нее сверху. Я пошарил
вокруг, но не мог отыскать следов самца среди всей этой путаницы; здесь, на
пересеченной местности, среди буйной травы, трудно было определить, куда он
скрылся.
Все туземцы хотели идти по кровавому следу, и
отговорить их было столь же трудно, как заставить плохо натасканных собак
искать убитую птицу, когда они рвутся вслед улетевшей стае.
– Думи! Думи! – сказал я. –
Кубва сана! Самец. Большой самец.
– Да, – подхватили они. – Вот!
Вот! – Они указывали на кровавый след, который вел через ручей.
Наконец я согласился идти по этому следу,
надеясь отыскать обеих антилоп и зная, что самка тяжело ранена, а самец в силах
еще продержаться. Кроме того, я мог ошибиться: а вдруг это действительно след
самца, вдруг он незаметно свернул в высокой траве и пересек ручей здесь, пока
мы бежали вниз по склону? Ведь я уже ошибся один раз.
