Книга Зеленые холмы Африки, страница 7. Автор книги Эрнест Хемингуэй

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зеленые холмы Африки»

Cтраница 7

– Потому что для этого требуется наличие слишком многих факторов. Во-первых, нужен талант, большой талант. Такой, как у Киплинга. Потом самодисциплина. Самодисциплина Флобера. Потом нужно иметь ясное представление о том, какой эта проза может быть, и нужно иметь совесть, такую же абсолютно неизменную, как метр-эталон в Париже, для того чтобы уберечься от подделки. Потом от писателя требуется интеллект и бескорыстие, и самое главное – умение выжить. Попробуйте найти все это в одном лице при том, что это лицо сможет преодолеть все те влияния, которые тяготеют над писателем. Самое трудное для него, – ведь времени так мало, – это выжить и довести работу до конца. Но мне бы хотелось, чтобы у нас был такой писатель и чтобы мы могли прочесть его книги. Ну как? Поговорим о чем-нибудь другом?

– Нет, мне очень интересно вас слушать. Я, разумеется, не со всем могу согласиться.

– Ну, разумеется.

– А что, если выпить чего-нибудь покрепче? – спросил Старик. – Думаю, поможет?

– Нет, вы сначала скажите, что именно, что конкретно губит писателей.

Мне надоел этот разговор, превращавшийся в интервью. Ладно, интервью так интервью, и поскорее кончим. Необходимость облекать в закругленные предложения тьму всего совершенно неуловимого, да еще до завтрака, это черт знает что.

– Политика, женщины, спиртное, деньги, честолюбие. И отсутствие политики, женщин, спиртного, денег и честолюбия, – глубокомысленно проговорил я.

– Теперь действительно все проще простого, – сказал Старик. – Спиртное. Вот чего я не понимаю. Вот что всегда казалось мне бессмысленным. По-моему, пить – это слабость характера, и больше ничего.

– Так завершаешь день. В этом есть много хорошего. Вам никогда не хотелось сменить свои воззрения?

– Давайте выпьем, – сказал Старик. – М`Венди!

Старик если и пил перед завтраком, так только по ошибке, и я понял, что он хочет прийти мне на помощь.

– Давайте все выпьем, – сказал я.

– Я непьющий, – сказал Кандиский. – Пойду лучше принесу из своего грузовика свежего масла к завтраку. Оно у меня только что из Кандоа, несоленое. Прекрасное масло. А вечером угощу вас десертом по-венски. Мой повар научился его готовить.

Он ушел, а моя жена сказала:

– Откуда в тебе столько глубокомыслия? И что это за женщины? Как это прикажешь понимать?

– Какие женщины?

– Ты говорил про женщин.

– А ну их к черту, – сказал я. – Это те самые, с которыми путаешься, когда бываешь в подпитии.

– Ах, вот чем ты тогда занимаешься!

– Да не-ет. Я в подпитии ни с кем не путаюсь.

– Ладно, чего там, – сказал Старик. – Допьяна никто из нас еще не напивался. Ну и болтун этот тип!

– Когда начинает говорить бвана М`Кумба, тут не больно разболтаешься.

– Меня схватила словесная дизентерия, – сказал я.

– А как быть с грузовиком? Сможем мы его вытянуть, не загубив собственного?

– Отчего же, конечно, сможем, – сказал Старик. – Когда наш вернется из Хандени.

В то время как мы, сидя под зеленым тентом в тени развесистого дерева и наслаждаясь прохладным ветром, уплетали свежее масло, отбивные из газельего мяса с картофельным пюре, зеленую кукурузу и консервированные фрукты, Кандиский объяснял нам, почему здесь столько переселенцев из Восточной Индии.

– Видите ли, во время войны сюда были переброшены индийские войска. Из Индии их пришлось удалить, так как власти боялись нового мятежа. Ага-хану [2] было обещано, что, поскольку индийцы воевали в Африке, они получат право свободно селиться здесь и приезжать по делам. Нарушить обещание уже нельзя, и теперь индийцы почти начисто вытеснили отсюда европейцев. Они здесь денег не тратят и все отсылают в Индию. Сколотят капиталец и возвращаются на родину, а вместо них приезжают их бедные родственники, чтобы продолжать грабить страну.

Старик слушал молча. Он никогда не позволял себе за столом вступать в спор с гостем.

– Это все ага-хан, – продолжал Кандиский. – Вы американец. Вы представления не имеете обо всех этих махинациях.

– Вы воевали под начальством фон Леттова?[3] – спросил Старик.

– С самого начала и до конца.

– Он был храбрый человек, – заметил Старик. – Я преклоняюсь перед ним.

– Вы тоже воевали? – спросил Кандиский.

– Да.

– Ну, а я невысокого мнения о фон Леттове, – сказал Кандиский. – Да, он сражался, и сражался лучше других. Когда мы нуждались в хинине, он приказывал отбить медикаменты у противника. Провиант и снаряжение добывал так же. Но потом он перестал заботиться о солдатах. После войны я попал в Германию: ездил туда хлопотать о возмещении убытков. «Вы австриец, – сказали мне. – Обратитесь к австрийским властям». Я поехал в Австрию. «Зачем же вы воевали? – спросили меня там. – Нас это не касается. А если завтра вам вздумается поехать на войну в Китай? Это ваше личное дело. Мы ничем не можем вам помочь».

«Но ведь я пошел на войну из патриотизма, – возражал я с дурацким упорством. – Я воевал, где было возможно, потому что я австриец и знаю свой долг». – «Ну что ж, – ответили мне. – Это похвально. Но мы не можем оплачивать ваши благородные порывы». Меня долго посылали от одного к другому, но я так ничего и не добился. Все же я очень люблю Африку: я здесь все потерял, но у меня есть то, чего нет ни у кого в Европе. Мне здесь все интересно! Туземцы, их язык… У меня много тетрадей с записями. И, кроме того, я чувствую себя здесь настоящим королем. Это очень приятно. Просыпаюсь утром, протягиваю ногу, и бой надевает на нее носок. Потом протягиваю вторую ногу, и он надевает второй носок. Я вылезаю из-под москитной сетки, и мне тут же подают штаны. Разве это не роскошная жизнь?

– Да, конечно.

– Когда вы приедете сюда снова, мы станем путешествовать и изучать жизнь туземцев. И совсем не будем охотиться, разве только для пропитания. Глядите, я покажу вам один местный танец и спою песню.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация