К своей воровской специальности Скалолаз пришел не сразу. В молодости Константин Ряшенцев всерьез увлекался альпинизмом и даже покорил пару семитысячников на Тянь-Шане. Однако организация экспедиций стоила значительных средств, и в оставшиеся десять месяцев он занимался тем, что красил фасады высотных зданий, работал на мостах, где требовалась недюжинная альпинистская подготовка, чтобы заработать на новые восхождения. Бывал даже Дедом Морозом, заявляясь через окна к детям прямо в разгар новогоднего праздника. В общем, приключений хватало. И вот однажды, заглянув в одну из таких квартир, обставленную дорогой мебелью, он подумал: «А почему бы не явиться сюда в отсутствие хозяев?» Что, собственно, и сделал, набрав за два часа необременительной работы аж на восхождение на Эверест. А потом он просто потерял счет ограбленным квартирам, и теперь драгоценности его интересовали куда больше, чем панорама с вершины семитысячника.
Однажды Константин присмотрел квартиру, хозяин которой укатил с молодой подругой на Мальту, оставив хоромы на попечение межведомственной охраны. Вот только окна, выходящие на многолюдный проспект, ставить под сигнализацию не пожелал. Оно и понятно, кому же взбредет в голову безумная мысль вламываться в окна на двадцать втором этаже высотного здания, чтобы совершить кражу. В тот раз Ряшенцеву удалось вынести греческую вазу, которая сделала бы честь любому музею мира, уже на следующий день он продал ее туристу, помешанному на греческих артефактах. Тогда он посчитал, что выручил за нее неплохо. Две недели, проведенные на Гавайях, пролетели как один день, потом были Таиланд, Греция, Мальдивы. Деньги, как и все хорошее, обладают одним неприятным качеством — быстро заканчиваются, а потому он отважился наведаться уже в знакомую квартиру еще раз, всерьез полагая, что хозяин, среди огромного количества антиквариата, вряд ли обратит внимание на отсутствующую вазу. Но, как выяснилось впоследствии, его уже там поджидали. Приключение оказалось куда более коротким, чем он предполагал. Едва Константин ступил на порог, обмотанный страховочными веревками, будто бы тропический паук паутиной, как тотчас на его плечи многопудовой тяжестью навалился какой-то здоровяк.
Самое скверное, что его повязала не вневедомственная охрана, при которой имелся небольшой шанс на спасение, а хозяева квартиры, которые не станут обременять себя внутренними терзаниями, а просто скинут непрошеного гостя с двадцать второго этажа.
Он лежал, придавленный к полу тяжелым телом, когда раздались равномерные шаги. Преодолевая сопротивление, сдавившее шею, Константин чуть повернул голову и тотчас прямо у самого лица увидел черные, кожаные, идеально начищенные ботинки. Ряшенцев невольно зажмурился, с тоской подумав о том, что у незнакомца было вполне подходящее положение для удара. Скалолаз уже смирился было с тем, что придется отплевываться кровью вместе с выбитыми зубами, как вдруг сверху раздался добродушный голос:
— Попался! Вот ты какой… А хорош!
В следующую секунду Ряшенцев увидел говорившего — присев на корточки, тот принялся с интересом его рассматривать. Сильная хватка за спиной слегка ослабла, но ровно настолько, чтобы он сумел приподнять голову. Теперь Константин видел серые брюки в едва заметную белую полоску, сильно натянувшиеся на коленях; клетчатую рубашку навыпуск, поверх которой на длинной золотой цепочке висел инкрустированный четырьмя маленькими бриллиантами крест; пук рыжеватых волос, выбивавшихся из распахнутого ворота, крепкую шею и волевое привлекательное лицо с небольшой горбинкой на носу и с гладко выбритыми щеками.
— А мы уже и не думали, что ты появишься. Ждать перестали. Сегодня хотели уходить, а ты вот… опять появился. Подарок нам сделал. Что, деньги закончились? — по-приятельски спросил хозяин. — Решил по новой в мою квартиру заявиться. А мне пришлось свою вазу отыскивать. Хорошо, что наш мир очень тесный, как видишь, нашел! Стоит на прежнем месте. Особенно долго искать и не пришлось. Но потратиться пришлось изрядно, так что тебе придется эти денежки отработать.
Сразу за спиной хозяина квартиры Ряшенцев увидел ту самую вазу, что выкрал с месяц назад, — она стояла на том же самом месте, выглядывая из-за плеча белобрысого расширяющейся горловиной и высокой ручкой.
— Чего же ты молчишь, голубь? Мне так теперь тебе называть? Или, может, ты иного обращения требуешь?
— Это случайно, — выдавил из себя Константин. — Подобное не повторится.
— Ха-ха-ха! — расхохотался горбоносый. — Взобраться на двадцать второй этаж ты называешь случайностью! Случайно, значит, ты залез ко мне в первый раз, случайно во второй… Нет, брат, в такие случайности я не верю. А вот то, что подобное больше не повторится, так я с тобой полностью согласен. Вот сейчас выбросим тебя в окно и посмотрим на твое падение. А ну-ка взяли его, подтащили к окну! — распорядился белобрысый.
Хватка на мгновение ослабла, но лишь только для того, чтобы в следующую секунду сделаться еще крепче. Чьи-то руки, невероятно крепкие, подхватили его под мышки, ноги вдруг потеряли опору и его быстро подтащили к распахнутому окну. Константин яростно сопротивлялся, пробовал вырваться. Почувствовал, что задел какой-то громоздкий предмет, грохнувшийся на пол с глухим стуком. И тотчас получил в бок ощутимый болезненный удар.
— Так ты еще брыкаешься!
— Крепче его держи, — посоветовал хозяин, стоявший немного позади. — Руки попридержи, чтобы за подоконник не цеплялся. — Говорил он спокойно, едва ли не равнодушно, как о деле совершенно решенном, пустяшном. Эдакая ничего не значащая соринка, отряхнул с лацкана пиджака и потопал себе дальше.
Теперь распахнутое окно было совсем рядом. Константин отчетливо различал звуки клаксонов, врывавшиеся через распахнутое окно и пребольно ударившие в барабанные перепонки. Он ощутил страх, который парализовал волю. Константин извивался, пытался вырваться из крепких рук, но чувствовал, что совершенно бессилен перед все нарастающей силой. Кто-то невероятно сильный уверенно опутал его ноги концами веревок, лишив последней возможности к сопротивлению. Горло захлестнул узкий шнур, рассекая до крови кожу.
Ноги запрокинули, полное ощущение, что носками ботинок сейчас зацепит небо или, по крайней мере, хрустальную люстру, подвешенную под высоким потолком. А земля, такая далекая, вдруг приняла четкие очертания, на ней были пешеходы, двигавшиеся нестройным потоком по тротуару; автомобили, припаркованные у бордюров. Как-то мимоходом и очень привычно Константин высчитал траекторию падения — получалось, что его тело должно распластаться подле двери супермаркета, задев раскинутыми ногами конек металлического навеса под крыльцом. Невероятно захотелось жить. Обидно осознавать, что все может закончиться в следующую секунду: цвета, шум улицы, голоса, чувства, ощущения, воспоминания, весь прожитый мир. Все останется в прошлом! Он и сам канет в безвестность, вряд ли отыщется добрая душа, что всплакнет над его усопшим телом. Надрывая жилы, Ряшенцев попытался сопротивляться, чувствуя, как все сильнее в шею вгрызается острый шелковый шнур, перекрывая дыхание. Казалось, через какую-то секунду, не выдержав натиска, шнур должен лопнуть. Из горла Ряшенцева вырвался хрип отчаяния. Раздался треск раздираемой ткани и недовольный голос, искаженный прерывистым дыханием, зло произнес:
