— Не проще, — угрюмо ответил Шабанов. Ближний свет фар осветил полоску серого асфальта и разросшийся ельник, едва ли не вплотную подступивший к забору гостиницы. — На всех этих мешочках имеется печать банка, какие-то бумаги с фамилиями и прочая ерунда. Все это нужно сжечь! После нас ничто не должно остаться.
— Не думаю, что кто-то стал бы копаться в этом дерьме.
— Возможно, что не станет, но лично я не хотел бы рисковать.
«Опель» выехал на затемненную трассу. Навстречу, грохоча тоннами железа, в опасной близости промчалась фура. Встречный поток воздуха проезжавшего грузовика зло ударил в лобовое стекло, заставив машину потесниться к обочине. Степан невольно вцепился пальцами в плетеный руль. С одной стороны, ночью ехать удобно — минимум транспорта, трасса практически пустынна, с другой — ночная езда требует дополнительного напряжения и бдительности. Иначе имеется большая вероятность заехать в какую-нибудь колдобину и прокуковать в ней до самого рассвета. А то и вовсе без колес остаться!
— Может, это и так, только мне бы все-таки хотелось пожрать что-нибудь.
— Давай отъедем подальше от этой гостиницы. Уж больно примелькались мы здесь. А там в дороге что-нибудь и купим.
— Договорились.
Минут через пятнадцать на развилке трассы показалось небольшое кафе, подсвеченное огнями.
— Давай сюда, наверняка работает круглосуточно.
— Хорошо, — согласился Степан, прижимаясь к обочине. — Возьми что-нибудь и для нас с Варей.
— Бутерброды с мясом?
— Можно беляши и еще бутылку воды.
Степан аккуратно притер «Опель» к бордюру, мимоходом отметив, что на стоянке немного машин. Оно и к лучшему, чем меньше посторонних глаз, тем надежнее. Широко распахнув дверцу, Назар выскочил из салона и энергичной походкой направился к придорожному кафе.
— И каково это — ощущать себя миллионером? — повернулся Степан к примолкшему Константину.
Пожав плечами, тот угрюмо отозвался:
— Перемен пока не чувствую. Вот получу деньги, тогда, может быть, что-то и поменяется, а сейчас даже на бутылку водки не наскрести.
— Ладно, успокойся, это все временные трудности.
Вскоре Назар вышел из кафе, держа в одной руке наполовину съеденный бутерброд и размахивая объемным пакетом в другой, из которого выглядывало горлышко воды и угловато выпирали бутерброды. При этом он жадно пережевывал откушенный кусок. В связи с приемом пищи его настроение поднялось на пару градусов.
Открыв пакет, он произнес:
— Берите, тут и водичка имеется.
Варвара с Константином взяли по беляшу.
— А ты чего? — посмотрел Назар на Степана.
— Пока не хочу. Надо сваливать отсюда как можно быстрее.
— Перекусим и поедем.
— Чем быстрее мы отсюда свалим, тем лучше, — запустив двигатель, Степан выкатил со стоянки. — У меня какое-то дурное предчувствие, портье на меня как-то странно посматривал. Глаза типичного наводчика.
— Так куда мы?
— Сначала расправимся с этим мусором, а потом заедем к моей тетке. У нее недалеко отсюда дом. Так что мы там будем чувствовать себя в безопасности.
В салоне запахло жареным мясом. Константин энергично жевал, Варвара деликатно откусывала маленькие кусочки, а Назар, уже насытившись, запивал поздний ужин минеральной водой.
Машина, брызнув рассыпанной на дороге галькой, устремилась в темень, выхватывая широкой полосой света черные стволы деревьев, вставших в неровный строй вдоль обочины. Проехав от кафе километра три, Шабанов включил дальний свет и тотчас увидел у обочины девушку, размахивающую руками.
— Что это она ночью тут делает? Прибьет кто-нибудь ненароком.
— Серж, она явно не в себе, — проговорил Назар, — нужно отчаливать отсюда.
— Давай остановимся. Спроси, что у нее там.
— Ну как знаешь, — буркнул Назар. «Опель» остановился рядом с девушкой. — Что там у тебя, барышня? — спросил он, открыв дверцу. — Голосуешь, что ли?
— Послушайте, — неожиданно грубоватым голосом произнесла девушка, подскочив к машине, — очень вас прошу, помогите мне. Мы с моей мамой через лес пошли, а она себе ногу подвернула. Вон под тем кустом лежит. — И прежде чем Шабанов успел что-либо ответить, девица неожиданно вцепилась в дверцу обеими руками и закричала в темень: — Сюда, быстрее!
Свет из салона упал на побитое будто оспой лицо девицы, а на круглом выпуклом подбородке серой пылью отчетливо обозначилась густая щетина.
— Черт возьми! — невольно вырвалось у Назара. — Это же мужик!
Сумароков попытался захлопнуть дверь, но парень оказался невероятно крепким и цепко продолжал держать за самый край, вопя во все горло:
— Сюда! Быстрее!
Из глубины кустов, треща ветками, продирались трое мужчин, у одного из которых, бежавшего первым, в руках блеснул металл. Шабанов надавил на педаль газа, и «Опель» стал набирать скорость. Некоторое время сухопарый висел на дверце, как если бы пытался остановить машину, а потом, сорвавшись, скатился в кювет.
— Вот что значит останавливаться ночью, — назидательно заметил Назар.
Некоторое время ехали молча. Стрелка спидометра уверенно держалась около ста двадцати километров. Потом Шабанов неожиданно сбросил скорость и свернул на грунтовую узкую дорогу. Колеса, брызгая по днищу грязью, скатились с высокого склона к узкому распадку, прятавшемуся в глубине леса.
— Ты куда? Там темень непроглядная, — удивился Назар, взяв очередной беляш. Принятие пищи явно пошло ему на пользу, теперь он выглядел спокойным, даже в голосе, всегда суховатом, послышалась певучесть.
— Заедем в тот распадок, сожжем мусор. Со стороны дороги нас видно не будет, чаща здесь густая.
Покатили по накатанной дороге. Тьма сомкнулась плотным кольцом, где-то далеко за спиной. Впереди — лишь узкая полоска дороги, по обе стороны которой былинными исполинами произрастали могучие сосны. Зарулив на полянку, Степан заглушил двигатель.
— Все, приехали! — объявил он, распахивая дверцу. — Сейчас сожжем весь этот хлам, что мы возим с собой, и вперед! Выходим!
— Я еще не доел, — возразил Назар.
— Послушай, мы же сюда не жрать приехали!
Под ногами трескуче ломались ветки, звучавшие в тишине едва ли не оружейными выстрелами.
— Давай вытаскивай пока пакеты, а я тут сучьев для костерка соберу, будет на чем жечь. А ты, — повернулся он к Варваре, — посиди пока в машине.
— Как скажешь.
Хлопнув крышкой багажника, Назар вытащил два мешка с мусором, передал один из них Константину, стоявшему рядом. Собрав хворост, Степан энергично ломал его и складывал горкой, после чего вытащил зажигалку и запалил. Огонек охотно охватил хворост и длинными красными языками, обрывающимися в черноте, стремился дотянуться до самых высоких веток.
