Индеец извернулся и пяткой ударил сидевшего на нем в поясницу. Сбросив его, сыпанул горсть песка в глаза подбежавшего курсанта. Амбал, что-то выкрикнув, метнулся вперед, ударил головой индейца в живот и сразу же нанес удар кулаком в лоб падающего преступника.
— Вымой ему глаза! — крикнул он жене, кивнув на присевшего курсанта. — Жив? — спросил мычавшего от боли блондина.
— Поясница… — простонал тот. — Вчера на тренировке…
— Секунду.
Ухватив руками за подмышки, амбал поднял пострадавшего и резко встряхнул.
— Ой мама! — взвыл тот. И тут же, тряхнув плечами, пошевелился. — Прошло! — весело заорал он и бросился к индейцу.
— Минут пять еще в нокауте будет, — заверил амбал.
Индеец неожиданно вскочил, в прыжке нанес удар ногой ему в подбородок, вырвал из ворота стрелу и зажал в кулаке. Дважды ударили пистолетные выстрелы. Индеец упал мертвым. Курсанты посмотрели на амбала. В его руке был револьвер.
— Я фермер, — сказал он. — Коня кулаком кладу, а этот краснокожий — крепкий парень.
— Его живым брать надо было! — воскликнул блондин.
— У него ядовитые стрелы и трубка, — кивнул на разжавшийся кулак индейца амбал. — Царапина — и ты труп. Извините, парни, но я не хотел, чтоб кто-то умер.
К ним бежали четверо курсантов с офицером.
— Что там? — нервно спросила Ирина.
— Индейца и его напарника убили, — ответила Кет, — но они, точнее, плешивый убил троих. У плешивого снайперская винтовка и пистолет, у индейца две отравленные стрелы и трубка. И твоя фотография у обоих.
— Меня убьют, — обреченно прошептала Ирина.
— Но сначала им придется убрать нас, — сказал подошедший Флэйд. — А я жениться хочу и пару-тройку малышей завести.
— Один скоро будет, — смущенно шепнула Кет.
Подошел Рони.
— Надо уезжать. Индеец куда-то дважды звонил, но куда — не узнать, тот телефон просто уничтожили.
— А кто тут? — спросила Кет. — Может, я останусь…
— Останусь я, если вы не против, — сказала Маргарет.
— Она справится, — заявила Кет.
— Не одна, — качнул головой Рони. — Надо вызывать кого-то.
— Лоград и Кубинец уже здесь, вон они, — показал Флэйд на подъехавший джип.
Детройт
— Что с тобой? — подошел к сидевшей у телевизора Еве Кузьмич.
— Россию показывали, — вздохнула она. — Вы же знаете, я родилась в Биробиджане, потом родителей убили, а меня — в детский дом. Там и нашел меня Аляска. Называл наследницей…
— Потому что твой отец был еврей, — пояснил Кузьмич, — а он не любил евреев. Но тем не менее ты получила образование и, как я думаю, неплохо живешь. Но ты в последнее время довольно часто говоришь о наследстве, — с огорчением заметил он и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Я думала, если не я, то моя дочь… Но Аляска считал меня племянницей, а с родней, говорил, я детей не делаю. Да ладно вообще-то!
Поднявшись, она подошла к Кузьмичу и, обняв, поцеловала в щеку.
— Зато у меня есть вы, добрый, чуткий и очень хороший дедушка.
— Спасибо, милая, — подобрел Кузьмич.
Россия. Хабаровск
— Помнишь Кузьмича? — неожиданно спросил Дед.
— Как не помнить! — засмеялся Горец. — Он, считай, Аляску и сделал.
Дед кивнул.
— Оказывается, живой Кузьмич-то. Где-то в Америке прижился. Мне тут позвонили и привет передали. А чтоб я не сомневался, фото в почтовый ящик бросили. — Он вытащил фотографию. — Постарел, понятое дело… Признаешь? Я все понять не мог, кто так хорошо про Долину знает. А тут вон как повернулось…
— Ты что же, думаешь, за наследницей он стоит? — удивился Горец.
— Уже не думаю, — проворчал Дед, — уверен в этом. Он, старый волчара, все это мутит. А ведь я его из-под медведя раненого вытащил. Ай да Кузьмич, мать его за ногу.
— Не верю я в это, — решительно качнул головой Горец. — Даже если ты прав, на кой хрен ему себя высвечивать да еще и фотку присылать? Не Кузьмич воду мутит, хотя и не в стороне от этого дела. Он выполнит то, что ему Аляска поручил.
«Это мы еще поглядим», — подумал Дед.
Биробиджан
— Наконец-то, — поздоровавшись за руку, довольно улыбнулся Соломон, невысокий худощавый мужчина с бородкой. — А я уж решил, что вы передумали.
— Давай сразу к делу, — длинноволосый здоровяк по прозвищу Геракл уселся напротив хозяина. — Кто тут особенно против и от кого чего можно ждать.
— Эу! — воскликнул Соломон. — Я предупреждал, что войны не нужно, и вызвал вас не для того, чтоб вспомнить девяностые. Пока отдыхайте, завтра с утра поговорим.
— Слушай, Соломон Рудольфич, — недовольно начал детина в камуфляже, — мы не отдыхать приехали.
— Закрой ротик, мальчик, — остановил его Соломон. — Иначе я тебе язык укорочу. Надеюсь, повторять мне не придется.
Улыбнувшись, он вышел. «Камуфляж» посмотрел на напарника.
— Это как понимать? Я что, должен слушать этого…
Третий из приехавших усмехнулся:
— Я на твоем месте поберег бы язычок.
В комнату вошла молодая женщина с подносом.
— А вот и ужин! — потер руки Геракл. — Надеюсь, тетушка Сара нальет нам чего-нибудь. — И шагнул навстречу вошедшей.
— Не особо облизывайтесь, воины, — насмешливо проговорила появившаяся следом за девушкой пожилая сгорбленная еврейка. — Тетя Сара — это я. Полагаю, двух бутылок коньяка и ящика пива вам хватит, чтобы отметить возвращение на родину. А это Кристина. Руки распускать не советую. У нее черный пояс по карате.
Адам позвонил Соломону, чтобы убедиться — посланцы прибыли на место.
— Они готовы на убийство? — напрямую спросил Соломон.
— Обижа-аете, Соломон Рудольфович, — протянул Адам. — Они готовы на все. Но не советую форсировать события. Пока мы держим ситуацию под контролем и, кто наследница, кажется, знаем. Но именно это и мешает принять меры по ее устранению. Да, есть и еще причина, но уверен, что очень скоро все разрешится.
— Надеюсь на это и я, — сердито сказал Соломон, — но почему-то до сих пор не прочитал ни в одной из газет о кончине этой назойливой журналистки. Она что, все еще жива?
— К сожалению, да, — нехотя признал абонент. — У нее неожиданно оказались телохранители. Мы потеряли…
— А мне плевать, что и кого вы потеряли, — взорвался Соломон. — Даю тебе два дня. Если твои люди не справятся, буду вынужден уволить тебя.
— А коньячок французский! — оценил Геракл. — И пиво самое то. Обожаю «Тинькофф». А вы чего-то заскучали? — наливая по новой, оглядел он приятелей.
