То, что люди Магомеда, да и сам хозяин никого ни в грош не ставят, Сергей уже давно понял. Но то, что он увидел сейчас, его поразило. Парням было наплевать на Резенкова как на возможного свидетеля. Они выволокли из багажного отделения машины человека, на голову и верхнюю часть туловища которого был накинут мешок, а поверх мешка он был плотно связан веревкой. Человек мычал и дергался.
Сергей стиснул зубы и опустил голову. Стыд и злость закипели в нем. Стыд, что он для людей Магомеда и самого Магомеда пустое место. Его не опасались. Он ничего сделать не мог, а они были уверены, что и не станет ничего делать. Раб, быдло!
Человека поставили на ноги и поволокли к дверям склада. Резенков с показным равнодушием пошел дальше по своему маршруту, слыша за спиной глухой отчаянный голос связанного человека. Эмоции надо гасить, если хочешь выжить. Эту науку Сергей усвоил давно, потому что за последние несколько лет у него были хорошие учителя. Да и сама жизнь хороший учитель. Он постарался отогнать видение связанного сопротивляющегося человека, которое стояло перед глазами, и подавить злость. Ты никто, повторял он про себя, ты тут пустое место, овчарка.
Маршрут обхода закончился, и надо возвращаться. Непроизвольно Сергей двинулся напрямик, чтобы обойти стороной мясные склады. «Что, опять эмоции?» — поймал он себя на мысли. Я на работе, мое дело охранять, а они пусть делают, что хотят. И он, прямо наклонив голову, двинулся обратным обычным маршрутом. Привычный осмотр окон, дверей, запоров. Вот и черный внедорожник у входа в склад.
Дверь распахнулась неожиданно, и в освещенном проеме показался один из парней. Он увидел Резенкова и махнул рукой.
— Эй, ты! Иди сюда.
Сергей неторопливо и с равнодушным видом подошел.
— Слышь, найди ведро воды, и сюда! Да бегом давай, урод!
Сергей даже не обиделся. Урод он и есть, а кто же еще. Раздражения он больше не испытывал, а просто насмехался над собой. Он повернулся и пошел в сторожку. Там было ведро, там находился кран.
Когда он вернулся через пять минут, в дверях его никто не ждал. Пришлось открывать дверь склада и входить с ведром воды внутрь. Мужчина лет сорока в костюме и галстуке висел на мясном крюке, за который его зацепили связанными руками. Его лицо было в крови, и он был без сознания. Главный, которого Резенков знал как Вовчика, стоял рядом с жертвой и поигрывал резиновой полицейской дубинкой.
— Принес? — обернулся он к Сергею. — Давай сюда.
Резенков подошел и поставил ведро на пол.
— Стой, сейчас еще принесешь, — буркнул Вовчик.
Один из парней поднял ведро и плеснул в лицо человека водой. Тот замычал и закрутил головой.
— Очухался, сука? — зло спросил Вовчик, подходя к пленнику вплотную. — Молчишь, падла? Ну? Кто ментам накапал, где товар?
Человек стал что-то бормотать и дергаться на крюке. Сергей вдруг понял, что пленник плачет. Вовчик смачно выругался и, резко вскинув руку к лицу, посмотрел на часы. Видимо, поджимало время.
— Ну, сука, довел ты меня! — заорал он вдруг и приказал своим помощникам: — Давайте сюда колоду! А его на пол!
Двое парней поспешно стали снимать мужика с крюка, а один стал подкатывать большую деревянную колоду, на которой мясники разделывали мясо. Вовчик отшвырнул дубинку, подошел ко второй колоде, на которой лежал большой мясной топор, и взял его в руку.
— Руку на колоду! — резко приказал он. — Держите его крепче!
Сергей хотел попятиться, но его ноги как будто приросли к полу. Парни подтащили визжащего и упирающегося мужика к колоде, поставили на колени, а его левую руку вытянули вперед. Сергей видел, как побелевшие пальцы жертвы скребли по изрубленной древесине. Вовчик подошел, упер топор в колоду и сказал зловещим голосом:
— Я тебе буду отрубать по одной фаланге от каждого пальца. До тех пор, пока ты мне все не скажешь. Понял? По маленькому кусочку!
Человек заорал истошно, парням пришлось наваливаться на него своими телами, чтобы он не вырвался. Вовчик снова выругался, поднял вверх топор, чуть помедлил, злобно глядя на жертву, а потом резко рубанул. Раздался тупой стук, когда лезвие топора вонзилось в древесину, пленник взвыл высоким нечеловеческим голосом. Сергей тупо смотрел на пытку, ожидая, что сейчас на пол отлетит кусок пальца, а на колоду ударит фонтан крови.
Но топор вонзился чуть боком, и от его острого лезвия до пальца было всего сантиметров пять. Резенков сначала подумал, что Вовчик промахнулся, но потом он посмотрел на злорадное лицо главаря шайки и все понял. Иезуитские методы! Вовчик пока не собирался калечить свою жертву, это была только лишь прелюдия.
Мужик вдруг невнятно и быстро что-то стал говорить, захлебываясь слезами и кровавыми слюнями. Что он говорил, Сергей не понял, но Вовчик, кажется, прекрасно понимал, что ему отвечает пленник. Он наклонился к своей жертве, опираясь одной рукой на топор, и с гадкой усмешкой слушал, чуть кивая. Кажется, он добился своего.
Один из парней оглянулся на Резенкова, кивнул на ведро с остатками воды и коротко велел:
— Давай, вали отсюда.
Сергей молча поднял ведро и вышел на свежий воздух. Несмотря на прохладную ночь, он все еще ощущал в носу спертый, застаревший запах мяса и крови, которым пропитался склад внутри. Только теперь появилось ощущение, что это запах не только говяжьего и свиного мяса, но и человеческого. Человеческой крови. Сколько жертв тут побывало за последние годы, а сколько из них оказалось не такими сговорчивыми? А сколько людей могло пропасть без вести, сколько, возможно, расчлененных на этой вот колоде трупов покоится на дне реки, закопано в лесу?
Может, он и перегибал палку? Сергей поморщился от этой мысли. Может, несговорчивых и не бывает? Надо быть дебилом, чтобы в такой атмосфере нарушать правила игры. Правят бандиты, полиция куплена, суд куплен. И что бы мог сделать Сергей, если бы захотел вмешаться? Он справился бы со всей четверкой бандитов, смог бы вызволить их жертву, а что дальше? Это же как с перочинным ножом на танк, это же система! И сама же жертва его потом сдала бы. Обязательно, потому что тот мужик провинился в чем-то, но он не пошел против системы, а Сергей, вмешавшись, пошел бы. И скоро сам бы висел на этом же крюке! И топор опускался бы уже на его руку. И нет никакой гарантии, что Вовчик промахнулся бы. Наказание в этом мире, в котором Резенков живет уже четыре года, очень сурово и беспощадно. Это вам не государство, тут никто шансов на исправление не дает.
* * *
Всеволод Андреев сидел в кабинете за своим рабочим столом. Узел галстука съехал набок, рукава белой рубашки были небрежно закатаны. Примерно такой же беспорядок, какой был во внешности главного редактора, царил и в его маленьком кабинете. Стол завален бумагами, на другом столе, который стоял у стены, свалка из пластиковых и картонных папок. Это было обычным явлением, когда верстался очередной номер.
Обычно решение по материалам принимали конкретные помощники, ответственные по своим направлениям, но в последний месяц Всеволод принимал все решения сам. Время было такое, и такая была установка его патронов в правительстве области. Ошибаться в проводимой линии сейчас было никак нельзя.
