Не важно, сколько бычьих ушей досталось Антонио. За три боя
в Бильбао он получил семь. В городе с более восторженной публикой его наградили
бы всем, что только можно отрезать у быка. Важно было то, что он совершил.
Никто из матадоров еще не совершал столько за одну ферию в городе, где самая
взыскательная в Испании публика, а под его ресибиендо, завершившим последнюю в
тот день фаэну, которую нельзя ни с чем сравнить, потому что она ни на чью
другую не походила ни в прошлом, ни в настоящем, мог бы подписаться сам Педро
Ромеро.
В тот же вечер, как только Антонио переоделся, мы поехали
проведать Луиса Мигеля. Машину вел Антонио. Он все еще был под впечатлением
боя, и мы говорили о его работе и в номере гостиницы, и сидя в машине.
– Откуда ты знал, что у него хватит пороху кинуться во
второй и в третий раз?
– Просто знал, – ответил он. – Откуда вообще
что-нибудь знаешь?
– Но как ты мог это увидеть?
– Я очень хорошо изучил его.
– Уши?
– Не только уши – все. Я тебя знаю. Ты меня знаешь. Вот
так. А ты разве не ждал, что он кинется?
– Конечно, ждал. Но я сидел на трибуне, это очень
далеко.
– Всего-то шесть или восемь футов, а кажется, чуть не с
милю, – сказал он. – Ты уж извини. Теперь ты до конца сезона всегда
будешь в кальехоне со мной. Только в Бильбао это не удалось.
– Я не хочу быть обузой.
– Ты не можешь быть обузой, – сказал он. – Ты
мой компаньон. Ну как, ты доволен?
– Не остри. А ты?
– Да, – ответил он. – Во-первых – в Бильбао.
Во-вторых – никаких трюков. Sin trucos.
Луис Мигель очень мучился, лежа на своей больничной койке.
Рог вошел в еще не зарубцевавшуюся рану, полученную в Валенсии, вспорол шов и
проник в брюшную полость. В палате находилось человек шесть, и Луис Мигель,
превозмогая боль, был очень любезен со всеми. Его жена и старшая сестра должны
были ночью прилететь из Мадрида.
– Мне очень жаль, что я не мог пробраться в
лазарет, – сказал я. – Как дела?
– Так себе, Эрнесто, – сказал он очень тихо.
– Маноло вам поможет.
Он ласково улыбнулся.
– Уже помог, – сказал он.
– Может быть, увести всех отсюда?
– Бедняги, – сказал он. – Вы всегда так ловко
их уводите. Мне вас недоставало.
– Увидимся в Мадриде, – сказал я. – Может
быть, если мы уйдем, хоть кто-нибудь из них догадается уйти тоже.
– Мы так эффектно получаемся все вместе на фотографиях.
– Увидимся в отеле «Рубер», – сказал я. «Рубер» –
мадридская больница.
– Я оставил номер за собой, – сказал Луис Мигель.
