В Андалузии весенний сезон боя быков был уже на исходе.
Севильская ферия только что окончилась. Тот, кто не был там, ничего не потерял.
В день, когда «Конститьюшн» бросила якорь в порту Альхесираса, в
Херес-де-ла-Фронтера должно было состояться первое в этом сезоне выступление
Луиса Мигеля в Испании, но он прислал свидетельство от врача о том, что
выступать не может из-за отравления птомаином, – должно быть, поел
испортившихся рыбных консервов на празднике, который устроил у себя на ферме в
честь Эльзы Максвелл. Такое начало не сулило ничего утешительного, и еще менее
утешительно выглядели снимки и отчеты об этом празднике, помещенные в газетах.
Мне пришло в голову, что лучше всего, пожалуй, остаться на вилле «Консула»,
работать, купаться и время от времени ездить на бой быков, если случится
интересный поблизости. Но я обещал Антонио быть к празднику святого Исидора в
Мадриде, и, кроме того, мне нужно было собрать дополнительный материал для задуманного
мной добавления к «Смерти после полудня».
Всех удивило наше отсутствие на корриде 3 мая в Хересе,
когда Антонио убил двух быков с фермы Хуана Педро Демека, показав великолепную
работу. Многие спрашивали Антонио, где его компаньон, почему он не приехал, –
так, по крайней мере, рассказывал Руперт Белвилл, прямо из Хереса явившийся в
«Консулу» на сером, похожем на жучка «фольксвагене», куда его шесть с половиной
футов было труднее втиснуть, чем в кабину истребителя. Антонио, по его словам,
отвечал любопытным: «Эрнесто нужно работать, так же, как и мне. Мы с ним в
середине месяца встретимся в Мадриде». С Рупертом приехал Хуанито Кинтана, и я
спросил его, как Антонио сейчас.
– Лучше чем когда-либо, – сказал Хуанито. –
Он стал уверенней и совершенно спокоен. Он ни на минуту не дает быку передышки.
Вот скоро увидишь сам.
– Какие-нибудь промахи ты заметил?
– Нет. Никаких.
– А как он наносит последний удар?
– Первый раз он метит высоко, опустив мулету очень
низко. Если шпага упрется в кость, то второй раз он берет чуть-чуть ниже, чтобы
попасть в артерию. Он точно знает, насколько можно взять ниже, не нарушая
правил, и убивает храбро; но он научился не попадать в кость.
– Так ты думаешь, мы в нем не ошиблись?
– Нет, hombre, нет. Он оправдывает все ожидания, а то,
что он перенес, только пошло ему на пользу. Он не стал ни в каком отношении
слабее.
– А ты как – здоров?
– Вполне и очень рад, что мы опять вместе. В этом
сезоне нам будет что посмотреть.
– А как Луис Мигель?
– Эрнесто, я не знаю, что тут сказать. В прошлом году в
Витории ему пришлось иметь дело с настоящими быками. Не с такими, какие бывали
в наше время, но все-таки это были настоящие быки, и он не мог с ними
справиться. Они не подчинялись ему, а он привык властвовать на арене.
– Что ж, разве он работает только с такими, у которых
подправлены рога?
– Конечно, нет. Но ты ведь знаешь, как это бывает.
– А в какой он сейчас форме?
– Говорят, в отличной.
– Тем лучше для него.
– Да, – сказал Хуанито. – Но Антонио – это
лев. Только Хосе и Хуан вызывали у меня такое же чувство. Что он может сделать
то, что нужно, и сделает то, что нужно, и заставит быка сделать то, что нужно,
все время оставаясь хозяином боя.
– Были и другие, которые вызывали у нас это
чувство, – сказал я. – Сам знаешь.
– Верно, – сказал Хуанито. – Но их не надолго
хватило. А Антонио был серьезно ранен уже одиннадцать раз, и после каждой раны
он еще лучше.
– Это выходит, чуть ли не каждый год, – сказал я.
– Именно каждый год, – сказал Хуанито. Я трижды
постучал по стволу большой сосны, у которой мы стояли. Ветер раскачивал
верхушки деревьев, и сколько раз мы ни присутствовали на бое быков в эту весну
и лето, всегда дул сильный ветер. Я не помню другого такого ветреного лета в
Испании, и все отмечали, что никогда еще не было так много тяжелых увечий на
арене, как в этот сезон.
Для меня большое число пострадавших в прошлогодних боях
объясняется, во-первых, ветреной погодой, потому что ветер относит в сторону
плащ или мулету, и человек вдруг остается неприкрытым и незащищенным перед
быком; во-вторых – тем, что все выступавшие матадоры состязались с Антонио
Ордоньесом и старались подражать ему, независимо от того, был ветер или нет.
Были и другие причины, о них я скажу после.
Людям, далеким от боя быков, всегда кажется странным, что
так много матадоров бывает ранено и так мало умирает. Секрет тут прост:
антибиотики и современная техника хирургии. Жизнь матадора в такой же мере
зависит от пенициллина и других антибиотиков, как от его верных помощников.
Пенициллин – невидимый член куадрильи. Без антибиотиков десятка два матадоров и
новильеро, раненных в прошлом году, погибло бы. При антибиотиках и современной
хирургической технике многие знаменитые матадоры прошлого остались бы в живых.
Об этом разговаривали мы с Хуанито, прогуливаясь по саду
«Консулы»; вспоминали разные случаи, перебирали имена людей, которых мы оба
хорошо знали и которые умерли молодыми, и прикидывали, кого из них можно было
спасти и кого нет. Мы тогда еще не знали, какое лето нас ожидает, но у нас
обоих было тревожно на душе.
Бой быков без соперничества ничего не стоит. Но такое
соперничество смертельно, когда оно происходит между двумя великими матадорами.
Ведь если один из боя в бой делает то, чего никто, кроме него, сделать не
может, и это не трюк, но опаснейшая игра, возможная лишь благодаря железным
нервам, выдержке, смелости и искусству, а другой попытается сравняться с ним
или даже превзойти его, – тогда стоит нервам соперника сдать хоть на миг,
и такая попытка окончится тяжелым ранением или смертью. Или же ему придется
прибегать к трюкам, а когда публика научится отличать трюк от подлинного
искусства, его поражение неизбежно, и хорошо еще, если он останется жив и
удержится на арене.
Первые двенадцать дней мая пробежали незаметно. Я рано
вставал и брался за работу, в полдень ходил купаться, но плавал недолго, чтобы
не устать; за второй завтрак все садились поздно, потом иногда спускались в
город за почтой и газетами, заходили и в ночной кабачок в духе Сименона при
«Мирамаре», большом приморском отеле в центре Малаги, где у нас завелись
знакомые среди обслуживающего персонала, потом возвращались в «Консулу» и
обедали всегда поздно.
Тринадцатого мая мы выехали в Мадрид на бой быков.
