Копы выключили телевизор и теперь смотрели то на меня, то друг на друга. Я перевела глаза на стол на входе, женщина тоже следила за мной. Пожилой мужчина поднял телефонную трубку и принялся что-то говорить, расхаживая по комнате, насколько это позволял шнур. Потом он положил трубку и вытащил из шкафа позади себя какую-то папку. Они с Пеппером заглянули в нее, обменялись парой слов, уставились на меня, потом снова уткнулись в папку. Да, деликатными этих ребят назвать было нельзя.
Наконец пожилой полицейский и Пеппер с папкой в руках вышли из застекленного кабинета. Пожилой наклонился и протянул мне руку, а второй оперся о колено. Он говорил медленно и произносил каждое слово очень отчетливо:
— Здравствуйте, меня зовут сержант Яблонски.
— Энни О’Салливан.
Я пожала протянутую руку. Она была сухой и холодной.
— Рад познакомиться, Энни. Мы бы хотели поговорить с вами с глазу на глаз — если не возражаете, конечно.
Какого черта он вытаскивает из себя по слову? Английский — мой родной язык, тупица.
— Не возражаю.
Я поднялась.
Схватив со стола пару блокнотов и ручек, Пеппер выпалил:
— Мы хотели бы проводить вас в комнату для допросов.
Этот, по крайней мере, хотя бы разговаривал с нормальной скоростью.
Мы пошли, а все копы в комнате застыли на своих местах. Пеппер и Яблонски встали по обе стороны от меня, причем Пеппер попытался взять меня за руку, но я вырвалась. Можно было подумать, что это эскорт сопровождает меня на электрический стул. Клянусь, в этот момент даже телефоны прекратили свой бесконечный трезвон, а Пепперу удалось немного втянуть живот, и он шел, развернув плечи и гордо выпятив грудь, как будто лично выследил и поймал меня.
Городок явно был маленьким. До сих пор я видела здесь всего несколько полицейских, а холодная комната с бетонными стенами была размером с обычную ванную. Не успели мы сесть напротив друг друга за металлический стол, как Пеппер вскочил, потому что раздался стук в дверь. Женщина, которую я видела на входе, принесла два кофе и попыталась заглянуть ему через плечо, но констебль преградил ей дорогу и закрыл дверь. Пожилой коп кивнул мне.
— Хотите кофе? Может, лимонад?
— Нет, спасибо.
На одной из стен располагалось громадное зеркало. Меня бесила мысль, что за нами может наблюдать кто-то, кого я не вижу.
— Там есть кто-нибудь? — спросила я, указывая на зеркало.
— Не тот случай, — ответил Яблонски.
Должно ли это означать, что тот случай еще может настать?
— А камера зачем? — спросила я, кивнув в сторону левого верхнего угла комнаты.
— Наш разговор будет записываться на диктофон и видеокамеру, это стандартная процедура.
Это было еще хуже, чем зеркало. Я покачала головой.
— Вы должны выключить это.
— Вы скоро забудете о ее существовании. Так вы та самая Энни О’Салливан из Клейтон-Фолс?
Я уставилась на камеру. Пеппер прокашлялся. Яблонски повторил свой вопрос. Молчание длилось еще примерно минуту, после чего Яблонски махнул рукой. Пеппер на пару минут вышел из комнаты, а когда вернулся, маленькая красная лампочка на камере погасла.
— Но мы должны оставить включенным диктофон, — сказал Яблонски, — мы не можем проводить допрос без этого.
Я подумала, что он, наверное, водит меня за нос, — в телесериалах копы иногда записывают разговор на пленку, иногда нет, — но решила не заострять на этом внимание.
— Давайте попробуем еще раз. Вы Энни О’Салливан из Клейтон-Фолс?
— Да. А мы сейчас на острове Ванкувер?
— Вам это неизвестно?
— Зачем бы я тогда спрашивала?
— Да, вы сейчас на этом острове, — ответил Яблонски. Но уже со следующим вопросом его медленная и отчетливая речь исчезла. — Почему бы вам для начала не рассказать нам, где вы были?
— Я этого точно не знаю, могу только сказать, что это была какая-то хижина. Я не знаю, как туда попала, потому что я показывала выставленный на продажу дом, а тот парень…
— Что за парень? — вмешался Пеппер.
— Вы знаете этого человека? — спросил Яблонски.
Когда они заговорили — одновременно, — в моей памяти вспыхнула картинка: Выродок выходит из фургона и направляется в сторону дома.
— Это был незнакомец. Время показа дома уже почти закончилось, и я вышла на улицу, чтобы…
— На чем он приехал?
— Это был фургон.
Я видела Выродка, улыбающегося мне. Такая славная улыбка… Желудок мой свело болью.
— Какого он был цвета? Вы помните марку и модель? Вы видели эту машину раньше?
— Это «додж», думаю, «караван», желто-коричневый, новый. Это все, что я могу сказать. У него в руках была газета с объявлениями по недвижимости. Он следил за мной, и он знал всякие…
— Это не был ваш прежний клиент? Или, может быть, парень, с которым вы когда-то пересекались в баре или болтали по Интернету? — спросил Яблонски.
— Нет, нет и нет.
Он удивленно приподнял брови.
— Вы пытаетесь сказать нам, что парень похитил вас, появившись ниоткуда, просто из воздуха?
— Я ничего не пытаюсь вам рассказывать, я действительно не знаю, почему он выбрал меня.
— Мы хотим вам помочь, Энни, но сначала мы должны знать правду.
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
Моя рука скользнула по столу, и их блокноты и чашки с кофе полетели по воздуху. Я встала, уперлась в стол обеими руками и заорала прямо в их ошарашенные физиономии:
— Я и говорю вам правду!
Пеппер выставил вперед руки.
— Послушайте, полегче! Не надо так волноваться…
Я перевернула стол. Они, пытаясь не попасть мне под руку, выскочили за дверь, а я вопила им в спину:
— Ни единого слова больше не скажу, пока мне не пришлют настоящих копов!
Оставшись в комнате одна, я потрясенно уставилась на весь этот беспорядок — я даже разбила одну из кружек. Я поставила на место стол, подняла блокнот и попыталась вытереть разлитый кофе какой-то бумажкой. Через несколько минут появился Пеппер и схватил со стола блокнот. Выставив одну руку вперед, а второй прижимая блокнот к груди, он медленно пятился к выходу.
— Просто расслабьтесь, сейчас приедут люди, которые могут с вами поговорить.
Спереди его штаны были мокрыми от кофе, который я пролила, когда переворачивала стол. Я хотела отдать ему осколки разбитой кружки и извиниться, но он пулей вылетел в дверь.
Я рассмеялась, однако длилось мое веселье всего несколько секунд. Потом я легла лбом на стол и заплакала.
