Суть в том, что Джен нравилась ему как напарник и он не хотел портить их отношения, что, возможно, уже сделал накануне, поведя себя так грубо.
Нет, он не то чтобы чувствовал большую потребность с ней объясниться, но отношения могли сказаться на работе. А это опасно. К тому же Джен имела право знать, почему он позволил себе такую резкость.
Он обошел гостей, убедившись, что у всех достаточно еды, и как раз говорил с группой гостей под одним из деревьев, когда увидел, что Джен поднялась и вошла в дом. Несколько секунд спустя за ней последовал Фэррис. Зачем?
Уокер был уже на полпути к задней двери, когда осознал, что делает, но не остановился.
Он вошел в кухню, оглядывая смежную гостиную и переднюю дверь. Ни Джен, ни Фэрриса не было видно. Шум донесся из холла, ведшего в две спальни для гостей, ванную и подсобку. Выйдя из-за угла, он увидел, как Джен открывает дверь спальни и заглядывает в нее.
– У тебя все в порядке?
Она чуть не подпрыгнула, оглянувшись через плечо с неуверенной улыбкой:
– Я ванную искала.
Он ткнул пальцем:
– Через две двери.
– Спасибо.
Он решил дождаться ее на кухне. Для того чтобы выйти, Джен придется ее миновать, и тогда он поговорит с ней.
Когда она вышла, Уокер стоял, прислонясь к ближайшей столешнице.
Она будто удивилась: Привет.
– Привет. Хотел с тобой поговорить.
– Ладно.
Выглядела она так, будто понятия не имела, о чем речь.
– Насчет вчерашнего.
Задняя дверь открылась, и в дом заглянул капитан Йервуд.
– Есть еще лед? – прогремел он.
– Конечно, сейчас достану. – Уокер извлек мешок со льдом из холодильника и передал его капитану.
Стоило тому закрыть дверь, как из фойе появился Фэррис. Он прошел через кухню, и стоило ему выйти через заднюю дверь, как в нее вошла Шелби, направляясь к обеденному столу за оставленным на нем подносом с печеньем.
«Сколько народу сюда еще войдет?» – раздраженно подумал Уокер. С разговором приходилось подождать.
Убрав с печенья пластиковую обертку, Шелби понесла его к выходу, по дороге сказав Уокеру, чтобы тот захватил свое домашнее мороженое. Джен взяла с подноса печенье и тут же подхватила пластмассовые пиалы и ложки. Уокер взял большое ведро ванильного мороженого и большую ложку и пошел следом за ней.
Ему не представилось шанса поговорить с ней, пока не ушли все, кроме Шелби и Клэя. Шелби и Джен стояли у раковины, ополаскивая посуду и загружая ее в посудомоечную машину, пока Клэй во дворе убирал складные кресла.
Когда Шелби потянула к себе ведро для мороженого, Уокер решил не медлить. Он встал рядом с ней и легонько пнул ее локтем:
– Дальше я сам справлюсь. Вам с Клэем не обязательно оставаться и все мыть.
– Да нам не трудно. – Шелби с любопытством перевела взгляд на Джен, затем обратно на него. – Пойду помогу Клэю с креслами.
– Хорошо, спасибо.
Она вышла, и Уокер залил средство для мытья посуды в металлическое ведерко. Он посмотрел на Джен, казалось всецело поглощенную ополаскиванием стеклянной кастрюли:
– Вечеринка понравилась?
– Да. – Хоть ее улыбка и не выглядела такой широкой, как обычно, пульс его тут же подскочил. – Шелби рассказала мне, как они с Клэем дружили много лет, прежде чем влюбились.
Передав Джен ведерко, Уокер взялся за противень из-под мяса. В машинку он не влезал, и его пришлось мыть вручную. Несколько минут они работали молча. Пару раз он задел рукой мягкую, шелковистую кожу ее руки.
Когда она вытирала ведерко, воспоминание заставило Уокера усмехнуться.
– Что смешного? – спросила Джен.
– Вспомнил о том, как моя жена впервые готовила мороженое.
– Вот как?
Джен казалась заинтересованной, и он продолжил:
– Она забыла положить ваниль.
– Ну и ну!
– Да, поганый вышел вкус. Она так на себя разозлилась, что впредь держала на холодильнике записку, гласившую «Добавь ваниль!».
– Ты никогда раньше не говорил о ней, – тихо сказала Джен.
Он знал, что не говорил. И вдруг, не без удивления, осознал, что это второе хорошее воспоминание о жене за последние два дня. Впервые за два с половиной года мысли не ограничивались воспоминанием о ее смерти и смерти их ребенка. Тем, как их убивают из-за проклятой цепочки.
Закончив с посудой, Уокер протер тряпкой обеденный стол, а Джен вытерла стойку. Он знал, что должен извиниться.
Уокер облокотился о край стойки. Она ополаскивала тряпку для посуды.
– Слушай, не сердись на меня за вчерашнее.
Джен взглянула на него, легонько нахмурившись.
– За то, что был с тобой резок после того, как мы вернулись из магазина.
Она пожала плечами:
– Все в порядке.
– Нет, не в порядке. Ты всего лишь задала мне вопрос, а я огрызнулся. Мне правда жаль.
– Уокер…
– Те парни, о которых ты спрашивала… Один из них там работал. Но я не узнал второго.
Секунду Джен не знала, что ответить.
– Их присутствие тебя явно чем-то обеспокоило.
– Да. – Он провел рукой по затылку, случайно задев ее предплечье. – Полагаю, ты уже слышала, что мои жена и ребенок были убиты?
Она почувствовала, как внутри у нее все замирает. Дыхание ее стало тихим и прерывистым. Вот откровенная беседа, которой она так ждала. Может быть, – всего лишь может быть – сейчас она получит информацию, которая приведет ее к выводу, убийца он или нет. От одной лишь этой мысли у нее вспотели ладони.
Джен кивнула.
– С тех пор как это произошло, я пытаюсь выяснить, чьих это рук дело. Единственное, что я знаю об убийце – он бездомный, со шрамом на костяшках правой руки. Поэтому я регулярно захожу в приюты. И, увидев вчера вечером нового человека, забыл обо всем. Думал лишь о том, чтобы поговорить с ним и взглянуть на его руку.
– Ты пошел и поговорил с ним? – Она хорошо запомнила лицо бездомного, так что, если впоследствии будет найден его труп, она сможет сказать, тот ли это человек, с которым говорил Уокер.
– Да. Шрамов у него не было, и он не знает никого со шрамом на правой руке.
Джен почувствовала огромное облегчение, но остановиться уже не могла:
– А если бы ты увидел шрамы, что бы тогда сделал?
Уокер ответил долгим и пристальным взглядом:
– Полицию бы вызвал. Что же еще?
– Не знаю. В таких ситуациях люди проявляют эмоции. Например, злость.
