– Ничего, – ответил я ему. Когда лодку качало,
смит-и-вессон хлопал меня по бедру, и я смотрел на Эдди. Я подумал: нет смысла
торопиться с этим. Он мне еще понадобится.
– У нас есть одно маленькое дело, – сказал
я. – В Бакуранао. Я тебе скажу, что делать, когда придет время.
Я не хотел говорить ему заранее, потому что знал, что он
забеспокоится и перетрусит и тогда от него никакой пользы.
– Лучше меня тебе никого не найти, Гарри, – сказал
он. – Я самый подходящий для тебя человек. Можешь на меня положиться.
Я посмотрел на него, какой он длинный, мутноглазый,
трясучий, – и ничего не сказал.
– Слушай, Гарри. Дай один только глоток, –
попросил он. – Я боюсь, как бы меня не начало трясти.
Я дал ему, и мы сидели и ждали, когда стемнеет. Закат был
красивый, и дул славный легкий бриз, и когда солнце уже почти село, я запустил
мотор и медленно повернул к берегу.
Глава 4
Мы остановились в темноте примерно за милю от берега. С
заходом солнца течение стало сильнее, и я заметил, что оно изменило
направление. Виден был маяк Морро немного дальше к западу и вечернее зарево над
Гаваной, а огни напротив нас были Ринкон и Бараков. Я вел лодку против течения,
пока не миновал Бакуранао и не подошел совсем близко к Кохимару. Потом я
поставил ее по течению. Было уже совсем темно, но мне нетрудно было определить,
где мы. Все огни у меня были погашены.
– Что мы будем делать, Гарри? – спросил меня Эдди.
Его опять разбирал страх.
– А ты как думаешь?
– Я не знаю, – сказал он. – Ты меня
пугаешь. – Казалось, его вот-вот опять начнет трясти, и когда он подошел
ко мне, я почувствовал его дыхание, вонючее, как у стервятника.
– Который час?
– Сейчас пойду посмотрю, – сказал он. Он вернулся
и сказал, что половина десятого.
– Ты голоден? – спросил я его.
– Нет, – сказал он. – Ты же знаешь, что я так
не могу есть, Гарри.
– Ладно, – сказал я ему. – Глотни разок.
Когда он глотнул, я спросил, как ему теперь. Он сказал, что теперь ему хорошо.
– Я тебе немного погодя еще дам, – сказал
я. – Я же знаю, что ты перетрусишь, если тебе не дать выпить, а выпивки у
нас мало. Так что не стоит налегать.
– Ты мне лучше скажи, в чем дело, – сказал Эдди.
– Слушай, – заговорил я в темноте. – Мы идем
к Бакуранао, чтобы взять там двенадцать китайцев. Когда я тебе скажу, ты
станешь у штурвала и будешь делать то, что я тебе скажу. Мы примем эту дюжину
китайцев на борт и запрем их в каюту. Теперь иди, закрой снаружи носовой люк.
Он пошел, и я видел его длинную фигуру в темноте. Он
вернулся и сказал:
– Гарри, можно мне теперь один глоток?
– Нет, – сказал я. – Я хочу, чтоб ты был
только на взводе. Я не хочу, чтоб тебя развезло.
– Я надежный человек, Гарри. Вот увидишь.
– Ты пьянчуга, – сказал я. – Слушай. Один
китаец привезет всю дюжину на лодке. Как только он приедет, он даст мне денег.
Когда они все сядут, он даст мне еще денег. Как только ты увидишь, что он дает
мне деньги второй раз, сейчас же запускай мотор и выходи в море. Не обращай
внимания, если что произойдет. Что бы ни произошло, давай полный вперед. Понял?
– Да.
– Если кто-нибудь из китайцев вздумает вырваться из
каюты или высунуть голову из люка, когда мы будем уже в пути, бери духовое
ружье и загоняй их назад, как только покажутся. Умеешь обращаться с духовым
ружьем?
– Нет. Но ты мне можешь показать.
– Ты все равно не запомнишь. Умеешь обращаться с
винчестером?
– Просто нажать спуск и стрелять?
– Правильно, – сказал я. – Только смотри, не
пробей корпус.
– Дал бы ты мне глоток, – сказал Эдди.
– Ладно. Немножко дам.
Я дал ему выпить. Я знал, что теперь он не опьянеет; все
растворится в его страхе. Но каждый глоток будет действовать некоторое время.
Выпив положенное, Эдди сказал, точно радуясь этому:
– Значит, теперь мы будем возить китайцев. Что ж, я,
ей-богу, всегда говорил, как дойду до ручки, так стану возить китайцев.
– Но ты, видно, еще никогда не доходил до ручки, –
сказал я ему. Смешной он был все-таки.
До половины одиннадцатого я еще три раза давал ему выпить,
для храбрости. Смешно было наблюдать за ним, и это не давало мне задумываться.
Я не рассчитывал, что придется так долго ждать. Я предполагал сняться, как
только стемнеет, отойти настолько, чтобы не попасть в полосу света, и в виду
берега идти на Кохимар.
Около одиннадцати я увидел два огня на мысу. Я немного
выждал и потом стал медленно двигаться по направлению к берегу. Бакуранао –
бухта, где прежде была большая пристань для погрузки песка. Там есть небольшая
речка, которая вливается в бухту, когда дожди размывают песчаный бар. Зимой
северный ветер наносит песок и запирает речке выход. Прежде туда подходили
шхуны и грузили guabos
[5] с реки, и там был городок. Но его разрушило ураганом, и
теперь там стоит один только дом, который gallegos построили из обломков
снесенных ураганом хижин и который служит им чем-то вроде клуба, они туда по
воскресеньям приезжают из Гаваны гулять и купаться. Есть там еще один дом, где
живет уполномоченный, но этот дом стоит довольно далеко от берега.
В каждом таком селении на побережье есть уполномоченный
правительства, но я был уверен, что китаец с ним договорился и даже возьмет его
лодку. Когда мы подошли ближе, я почувствовал запах водорослей и тот
сладковатый запах кустарника, которым всегда тянет у берега.
– Ступай на бак, – сказал я Эдди.
– Здесь не на что наткнуться, – сказал он. –
Риф с другой стороны, у входа в бухту. – Он, видите ли, когда-то был
хорошим матросом.
– Следи за ходом, – сказал я и направил лодку
туда, где они наверняка могли нас увидеть. Прибоя не было, так что они должны
были услышать стук мотора. Я не хотел дожидаться, не зная, видели они нас или
нет, поэтому я разом зажег оба бортовые огня, зеленый и красный, и тотчас же
погасил их. Потом я развернулся и отошел немного назад и остановился у самого
входа в бухту, переведя мотор на холостой ход. Здесь, недалеко от берега,
только слегка покачивало.
