Виски согрел его язык и небо, но ничего не изменил в его
настроении, и вдруг, глядя на себя в зеркало позади стойки, он понял, что
теперь ему никогда не будет легче от вина. То, что произошло, – произошло,
и всегда теперь будет с ним, и если он напьется до потери сознания, проснувшись,
он все равно почувствует это опять.
Высокий, очень худой молодой человек с редкой порослью
светлых волос на подбородке, стоявший у стойки рядом с ним, спросил:
– Скажите, вы не мистер Гордон?
– Да.
– Я Гарольд Спелмэн. Мы, кажется, познакомились на
одном вечере в Бруклине.
– Возможно, – сказал Ричард Гордон. – Очень
может быть.
– Мне очень понравилась ваша последняя книга, –
сказал Спелмэн. – Мне все ваши книги нравятся.
– Очень рад слышать, – сказал Ричард
Гордон. – Выпьете чего-нибудь?
– Вместе с вами, – сказал Спелмэн. – Вы
пробовали этот ojen?
– Мне он не помог.
– А что с вами?
– Настроение скверное.
– Попробуйте еще.
– Нет. Я возьму чистого виски.
– Знаете, для меня целое событие, что я вас
увидел, – сказал Спелмэн. – Вы, наверное, не помните нашу встречу на
том вечере?
– Нет. Но, может быть, это был удачный вечер. Удачные
вечера обычно не запоминаются, верно ведь?
– Пожалуй, вы правы, – сказал Спелмэн. – Это
было у Маргарет Ван-Брунт. Вспоминаете? – спросил он с надеждой в голосе.
– Стараюсь.
– Это я тогда поджег дом, – сказал Спелмэн.
– Не может быть, – сказал Гордон.
– Да, – радостно сказал Спелмэн. – Именно я.
Это был самый замечательный вечер из всех, какие я помню.
– Что вы теперь делаете? – спросил Гордон.
– Ничего особенного, – сказал Спелмэн. – Так,
живу понемножку. Я уже привык к этому. А вы пишете новую книгу?
– Да. Половину уже написал.
– Превосходно, – сказал Спелмэн. – а о чем?
– Забастовка на текстильной фабрике.
– Великолепно, – сказал Спелмэн. – Ужасно,
знаете, люблю социальные темы.
– Что?
– Просто обожаю, – сказал Спелмэн. – Для меня
нет ничего лучше. Вы, бесспорно, на голову выше всей писательской братии.
Скажите, есть у вас там прекрасная еврейка-агитатор?
– А что? – спросил Ричард Гордон подозрительно.
– Это роль для Сильвии Сидней. Я в нее влюблен. Хотите
посмотреть ее фотографию?
– Я видел, – сказал Ричард Гордон.
– Давайте выпьем еще, – радостно сказал
Спелмэн. – Подумать только, как это мы с вами встретились. Вы знаете, я
ведь счастливчик. Настоящий счастливчик.
– А что? – спросил Ричард Гордон.
– Я сумасшедший, – сказал Спелмэн. – Это
просто замечательно. Все равно, что быть влюбленным, только все всегда
кончается хорошо.
Ричард Гордон слегка отодвинулся.
– Это вы напрасно, – сказал Спелмэн. – Я не
буйный. То есть я очень редко бываю буйный. Давайте выпьем еще.
– Давно это с вами?
– По-моему, всю жизнь, – сказал Спелмэн. –
Уверяю вас, это единственная возможность быть счастливым в наше время. Какое
мне дело до того, как стоят акции «Дуглас Эйркрафт»? Или Телеграфно-телефонной
компании? Меня все это не касается. Я читаю какую-нибудь из ваших книг, или
пью, или смотрю на фотографию Сильвии, и я счастлив. Я – как птица. Я даже
лучше птицы. Я… – Он помедлил, подыскивая слова, потом сразу
заторопился. – Я хорошенький маленький аист, – выпалил он и
покраснел. Он пристально глядел на Ричарда Гордона, шевеля губами, и тут рослый
молодой блондин отделился от группы, сидевшей в другом конце бара, подошел к
нему и положил ему руку на плечо.
– Пойдем, Гарольд, – сказал он. – Нам пора
домой.
Спелмэн свирепо посмотрел на Ричарда Гордона.
– Он смеется над аистом, – сказал он. – Он
сторонится аиста. Аиста, который кружит в свободном полете…
– Пойдем, Гарольд, – сказал высокий молодой
человек.
Спелмэн протянул руку Ричарду Гордону.
– Я не обижаюсь, – сказал он. – Вы хороший
писатель. Продолжайте и дальше писать так. Помните, я всегда счастлив. Не
давайте сбить себя с толку. До скорого свидания.
Рослый молодой человек обнял его за плечи, и оба они,
протиснувшись через толпу, пошли к выходу. Спелмэн оглянулся и подмигнул
Ричарду Гордону.
– Славный малый, – сказал хозяин. Он постучал себя
по лбу. – Очень образованный. Заучился, должно быть. Любит бить посуду. Но
он это не со зла. Платит за все, что разобьет.
– Он часто бывает здесь?
– Каждый вечер. Как он вам сказал, кто он? Лебедь?
– Аист.
– Вчера он был лошадь. С крыльями. Как та лошадь, что
на бутылках «Белого коня», только с крыльями. А все-таки малый славный. Денег
много. У него в голове неладно. Родные и держат его здесь под присмотром. Он
мне все хвалил ваши книги, мистер Гордон. Чего вам налить? За счет заведения.
– Виски, – сказал Ричард Гордон. Он увидел, что к
нему подходит шериф. Шериф был необыкновенно высокий, похожий на мертвеца и
очень любезный человек. Ричард Гордон уже видел его сегодня, на вечере у
Брэдли, и разговаривал с ним об ограблении банка.
– Мистер Гордон, – сказал шериф, – если вы
ничем не заняты, поедемте потом со мной. Береговая охрана ведет из пролива
лодку Гарри Моргана. Его заметил танкер недалеко от Матакумбе. Захватили всю
банду.
– Что вы говорите? – сказал Ричард Гордон. –
Всех захватили?
– В телеграмме говорится, что все они убиты, только
один жив еще.
– Неизвестно, кто?
– Нет, об этом ничего не сказано. Что там произошло,
один бог знает.
– Деньги при них?
– Никто не знает. Но, должно быть, все там, на лодке,
раз они не добрались до Кубы.
– Когда они будут здесь?
– О, часа через два-три, не раньше.
