– Это он ограбил банк, – сказал второй
ветеран. – Пари держу, что за него объявлена награда. Ей-богу, я его
фотографию видел сегодня на почтамте.
– А что ты делал на почтамте? – спросил второй
подозрительно.
– Что, я не могу письмо получить?
– Разве в лагерь письма не доходят?
– Уж не думаешь ли ты, что я был в сберегательной
кассе?
– Что ты делал на почтамте?
– Просто зашел по дороге.
– На, получай, – сказал его приятель и так
размахнулся, как только можно было в толпе.
– Ну, сцепились друзья-приятели, – сказал кто-то.
Их стали подталкивать к двери, и они, лягаясь и бодаясь, колотя и тузя друг
друга, вывалились на улицу.
– Пусть дерутся на тротуаре, – сказал широкоплечий
молодой человек. – Эти сучьи дети по три-четыре раза в вечер затевают
драку.
– Пара забулдыг, – сказал другой ветеран. –
Рыжий умел драться когда-то, но теперь у него сифон.
– У них у обоих сифон.
– Рыжий схватил это от одного парня на ринге во время
борьбы, – сказал низенький, коренастый ветеран. – У этого парня был
сифон, и у него вся спина и плечи были в сыпи. При каждой схватке он терся
плечом об нос Рыжего.
– Все враки. Зачем Рыжему было лезть туда лицом?
– А он всегда так держал голову, когда боролся. Вниз,
вот так. Тот парень и терся об него.
– Все враки. Расскажи своей бабушке. Никогда такого не
было, чтобы на ринге подцепить сифон.
– Это ты так думаешь. А я тебе скажу, что Рыжий был
такой чистюлька, каких свет не создавал. Я его знаю, мы с ним в одном отряде
были. И он был очень хороший борец. Кроме шуток, хороший. И у него была славная
жена. Кроме шуток, славная. А сифон он схватил от этого Бенни Сампсона, это так
же верно, как то, что я стою здесь.
– Так сядь, – сказал другой ветеран. – А где
Барбос подцепил его?
– Барбос – в Шанхае.
– А ты где?
– Нигде.
– А Пузырь где?
– От девки в Бресте, на пути домой.
– Все вы любите говорить об этом. Сифон. А какая
разница, есть у человека сифон или нет?
– Теперь для нас никакой, – сказал один
ветеран. – С ним не хуже, чем без него.
– Для Барбоса даже лучше. Он не понимает, что с ним делается.
Ричард Гордон стоял теперь у стойки рядом с профессором
Мак-Уолси. Когда Рыжий и Барбос затеяли драку, его оттеснили сюда, и он не
пытался сопротивляться.
– Привет, – сказал ему профессор Мак-Уолси. –
Стакан пива?
– Только не с вами, – сказал Ричард Гордон.
– Пожалуй, вы правы, – сказал профессор
Мак-Уолси. – Видели вы где-нибудь такое?
– Нет, – сказал Ричард Гордон.
– Это очень любопытно, – сказал профессор
Мак-Уолси. – Они удивительные люди. Я каждый вечер сюда прихожу.
– И ни разу не попали в историю?
– Нет. А почему?
– Бывают пьяные драки.
– Со мной никогда никаких историй не было.
– Несколько минут тому назад двое моих приятелей
собирались избить вас.
– Вот как?
– Очень жалею, что я им помешал.
– Думаю, это бы ничего не изменило, – сказал
профессор Мак-Уолси, как всегда очень странно выговаривая слова. – Если
вам неприятно мое присутствие, я могу уйти.
– Нет, – сказал Ричард Гордон. – Я даже
испытываю некоторое удовольствие от вашего соседства.
– Вот как, – сказал профессор Мак-Уолси.
– Вы были когда-нибудь женаты? – спросил Ричард
Гордон.
– Да.
– Ну и чем кончилось?
– Моя жена умерла во время эпидемии инфлюэнцы в тысяча
девятьсот восемнадцатом году.
– Зачем вы хотите опять жениться?
– Я думаю, на этот раз будет удачнее. Я думаю, может
быть, я теперь сумею быть лучшим мужем.
– И для этого вы выбрали мою жену?
– Да, – сказал профессор Мак-Уолси.
– Скотина! – сказал Ричард Гордон и ударил его по
лицу.
Кто-то схватил его за руку. Он вырвал руку, и кто-то с силой
хватил его по голове около самого уха. Он увидел, что профессор Мак-Уолси все
еще стоит у стойки, весь красный, моргая глазами. Профессор Мак-Уолси потянулся
за другим стаканом, потому что его пиво расплескал Гордон, и Ричард Гордон
занес руку, чтобы ударить его еще раз. В эту минуту что-то опять взорвалось над
самым его ухом, и все огни в баре ярко вспыхнули, закружились и потом погасли.
Потом он увидел, что стоит на пороге бара. В голове у него
был звон, и переполненная комната не стояла на месте, а слегка кружилась, и его
тошнило. Толпа смотрела на него. Широкоплечий молодой человек стоял с ним
рядом.
– Слушайте, – говорил он, – нечего вам тут
скандалить. Довольно, что эти пьяницы дерутся тут целый вечер.
– Кто меня ударил? – спросил Ричард Гордон.
– Я вас ударил, – сказал дюжий молодой
человек. – Этот господин – наш постоянный посетитель. Нечего вам
бесноваться по-пустому. Нечего затевать тут драки.
Нетвердо стоя на ногах, Ричард Гордон увидел, что профессор
Мак-Уолси отделился от толпы у стойки и идет к нему.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Я вовсе не
хотел, чтоб вас били. Я вполне понимаю ваши чувства…
– Скотина! – сказал Ричард Гордон и шагнул к нему.
Это было последнее, что он мог вспомнить, потому что дюжий молодой человек стал
в позицию, слегка опустив плечи, и двинул его снова, и на этот раз он повалился
ничком на цементный пол. Дюжий молодой человек повернулся к профессору
Мак-Уолси.
– Теперь все в порядке, док, – сказал он
гостеприимным тоном. – Больше он к вам не будет приставать. А чего он,
собственно, хотел?
– Я должен отвезти его домой, – сказал профессор
Мак-Уолси. – Он оправится?
– Еще бы.
