– Заткнись ты, пьянчуга, – сказал я ему.
– Нет, правда, мистер Джонсон, – сказал
Эдди. – В жизни не видел ничего подобного.
– Что бы со мной было, если б меня потащила такая
рыбина, – сказал Джонсон.
– Вы же хотели все сделать сами, – ответил я. Я
был зол как черт.
– Очень они большие, – сказал Джонсон. – Это
уже не удовольствие, а мученье.
– Да, – сказал я. – Такая рыба могла бы убить
вас.
– Но ведь ловят же их.
– Ловит тот, кто умеет. Но вы не думайте, всякому
приходится мучиться.
– Я видел фотографию девушки, которая поймала такую.
– Как же, – сказал я. – Только не живьем.
Рыба проглотила наживку, и у нее вырвался желудок, тогда она всплыла на
поверхность и издохла. А я говорю про ловлю волоком, когда крючок только
зацепляет за губу.
– Ну, – сказал Джонсон, – уж очень они
большие. Раз это не весело, зачем это делать?
– Вот именно, мистер Джонсон, – сказал
Эдди. – Раз это не весело, зачем это делать? Слушайте, мистер Джонсон, вы
попали не в бровь, а прямо в глаз. Раз это не весело – зачем это делать?
Мне все еще мерещилась эта рыба и было здорово досадно из-за
снасти, и я их не слушал. Я велел негру повернуть на Морро. Я ничего не говорил
им, и они мирно сидели, Эдди на одном стуле, с бутылкой пива в руках, а Джонсон
на другом.
– Капитан, – сказал он немного спустя, – не
приготовите ли вы мне хайболл
[1]?
Я приготовил, не говоря ни слова, а потом налил себе
чистого. Я думал о том, как вот этот самый Джонсон третью неделю ездит на
рыбную ловлю, подцепил наконец рыбу, за которую настоящий рыбак отдал бы год
жизни, упустил ее, упустил мою снасть, разыграл дурака, а теперь сидит как ни в
чем не бывало и распивает коктейли с пьянчугой-матросом.
Когда мы причалили и негр остановился в ожидании, я спросил:
– Ну, как завтра?
– Едва ли, – сказал Джонсон. – С меня,
пожалуй, такой ловли хватит.
– Хотите сейчас расплатиться с негром?
– Сколько я ему должен?
– Доллар. Можете прибавить на чай, если хотите. И
Джонсон дал негру доллар и две кубинских монетки по двадцать центов.
– Это за что? – спросил меня негр, показывая
монеты.
– На чай, – сказал я ему. – Ты больше не
нужен, Это он тебе подарил.
– Завтра не приходить?
– Нет.
Негр берет клубок бечевки, которой он привязывал наживку,
берет свои темные очки, надевает свою соломенную шляпу и уходит, не прощаясь.
Этот негр всегда был невысокого мнения обо всех нас.
– Когда вы думаете рассчитаться, мистер Джонсон? –
спросил я его.
– Завтра утром я пойду в банк, – сказал
Джонсон. – Мы можем рассчитаться после обеда.
– Вы знаете, сколько всего дней?
– Пятнадцать.
– Нет. С сегодняшним шестнадцать, и по одному дню на
переезд, туда и обратно, значит, восемнадцать. Потом еще сегодня удочка, и
катушка, и леса.
– Снасть – это уже ваш риск.
– Нет, сэр. Ведь вы ее упустили.
– Я каждый день плачу за прокат. Это ваш риск.
– Нет, сэр, – сказал я. – Если б это рыба
сломала удочку и не по вашей вине, тогда другое дело. Но вы сами по своей
неловкости упустили всю снасть.
– Рыба вырвала у меня удочку.
– Потому что вы не держали ее в гнезде и завинтили
тормоз.
– Вы не имеете права взыскивать за это деньги.
– Если вы наняли автомобиль и разбили его о скалу,
по-вашему, вы не должны платить за него?
– Если я сам в нем ехал – нет, – сказал Джонсон.
– Вот это ловко, мистер Джонсон, – сказал
Эдди. – Понимаешь, капитан, а? Если б он в нем ехал, он бы убился
насмерть. Вот ему и не пришлось бы платить. Ловко придумано.
Я не обратил на пьянчугу никакого внимания.
– Вы мне должны двести девяносто пять долларов за
удочку, катушку и лесу, – сказал я Джонсону.
– Нет, это неправильно, – сказал он. – Но
если уж вы так считаете, давайте поделим убыток пополам.
– Мне не купить новой снасти меньше чем за триста
шестьдесят. Лесу я вам в счет не ставлю. Такая рыба, как эта, могла смотать всю
лесу, и вашей вины бы тут не было. Случись здесь кто-нибудь, кроме этого
пьянчуги, вам бы подтвердили, что я с вас лишнего не спрашиваю. Конечно, может
показаться, будто это деньги немалые, но ведь когда я покупал снасть, это тоже
были немалые деньги. На такую рыбу нечего и выходить, если не с самой лучшей
снастью, какая только есть в продаже.
– Мистер Джонсон, он говорит, что я пьянчуга. Может,
оно и так. Но я должен сказать – он прав. Он прав и рассуждает
справедливо, – сказал ему Эдди.
– Не будем спорить, – сказал наконец
Джонсон. – Я заплачу, хоть я и не согласен с вами. Значит, восемнадцать
дней по тридцать пять долларов и еще двести девяносто пять.
– Сотню вы мне дали, – сказал я ему. – Я дам
вам список всех своих покупок и вычту, что там еще осталось из еды. Из того,
что вы покупали на дорогу туда и обратно.
– Это справедливо, – сказал Джонсон.
– Слушайте, мистер Джонсон, – сказал Эдди. –
Если б вы знали, как тут всегда дерут с иностранцев, вы бы сами сказали, что
это больше чем справедливо. Знаете, что я вам скажу? Это просто удивительно.
Капитан поступает с вами так, как будто вы его родная мамаша.
– Завтра я схожу в банк и после обеда приду сюда. А с
послезавтрашним пароходом я уеду.
– Вы можете вернуться с нами на лодке и сэкономить
плату за проезд.
– Нет, – сказал он. – Пароходом я сэкономлю
время.
– Ладно, – сказал я. – Может, выпьем?
– Отлично, – сказал Джонсон. – Значит, никто
не в обиде?
– Никто, сэр, – ответил я. И вот мы уселись втроем
на корме и вместе выпили по хайболлу.
