– Не знаю. Я открыл одну сумку и увидел, что в ней
деньги, и сейчас же закрыл. Я не хотел их трогать.
– Правильно, – сказал шериф. – Правильно
сделали.
– Тут все как было, только вон те два трупа мы
переложили на пол, чтоб они не вывалились за борт, а этого здоровенного быка
Гарри перенесли на катер и уложили на мою койку. Я не ожидал, что мы довезем
его живым. Он очень плох.
– Он все время без сознания?
– Сначала он бредил, – сказал командир. –
Просто заговаривался. Мы слушали, слушали, но понять ничего нельзя было. Потом
он совсем потерял сознание. Ну вот вам вся картина. Все так и было, только там,
где теперь лежит вон тот, похожий на негра, тогда лежал Гарри. А этот лежал на
скамье, над правым баком, свесившись за борт, а второй черномазый, который
рядом с ним, лежал на другой скамье, у левого борта, ничком и весь скорчившись.
Осторожно. Не зажигайте спичек. Здесь полно бензину.
– Должен быть еще один убитый, – сказал шериф.
– Больше не было. Деньги здесь, в сумках. Оружие все
там, где лежало.
– Нужно, чтобы кто-нибудь из банка присутствовал, когда
мы будем вскрывать сумки, – сказал шериф.
– Верно, – сказал командир. – Так и сделаем.
– Можно отнести их ко мне в кабинет и там запечатать.
– Так и сделаем, – сказал командир. При свете
прожектора белая с зеленым лодка блестела, как только что выкрашенная. Так
казалось оттого, что палуба и тент были покрыты росой. Вокруг пробоин белая
краска растрескалась. Вода за кормой была светло-зеленая при электрическом
свете, и у самых свай сновала мелкая рыба.
Раздувшиеся лица убитых тоже блестели при свете и в тех
местах, где засохла кровь, были словно покрыты темным лаком. Вокруг трупов
валялись пустые патроны. Автомат Томпсона лежал на корме, там, где его положил
Гарри. Два кожаных портфеля, в которых кубинцы принесли на лодку деньги, были
прислонены к одному из баков.
– Когда мы взяли лодку на буксир, я было хотел
перенести деньги на катер, – сказал командир. – Потом я решил, что
лучше оставить все, как есть, тем более что погода хорошая.
– И правильно сделали, – сказал шериф. – Но
куда же девался пятый, рыбак Элберт Трэси?
– Не знаю. Здесь все так, как было, мы только
переложили этих двух, – сказал шкипер. – Они все изрешечены пулями,
кроме вон того, что лежит у штурвала. Этот был убит сразу. Пуля попала в
затылок и прошла навылет. Вон, на лбу видно.
– Это тот, что был совсем еще мальчик с виду, –
сказал шериф.
– Теперь и не поймешь, каков он был с виду, –
сказал командир.
– А вот – тот длинный, с автоматом, который убил
адвоката Роберта Симмонса, – сказал шериф. – Что здесь, по-вашему,
произошло? Как это случилось, что они все убиты?
– Наверно, передрались между собой, – сказал
командир. – Поспорили, наверно, из-за дележа денег.
– Надо их пока чем-нибудь прикрыть, – сказал
шериф. – Сумки я возьму с собой.
В это время, прежде чем они успели сойти с лодки, на причале
показалась женщина, она бежала мимо катера береговой охраны, и за ней бежала
вся толпа. Женщина была костлявая, немолодая, без шляпы, ее прическа
развалилась, и жидкие косицы съехали на шею, хотя концы их еще держались на
одной шпильке. Когда она увидела трупы в лодке, она пронзительно закричала. Она
стояла на самом краю и кричала, запрокинув голову, а две другие держали ее под
руки. Толпа, прибежавшая вслед за ней, сгрудилась вокруг нее, теснилась
поближе, во все глаза глядя на лодку.
– А, черт, – сказал шериф. – Какой дурак
оставил ворота открытыми? Дайте сюда что-нибудь, чем закрыть трупы; одеяла,
простыни, что угодно, и потом нужно очистить причал от публики.
Женщина перестала кричать и заглянула в лодку, потом
запрокинула голову и закричала опять.
– Куда они его дели? – сказала одна из тех, что
стояли рядом. – Куда они девали Элберта?
Женщина, которая кричала, умолкла и снова заглянула в лодку.
– Его тут нет, – сказала она. – Эй, Роджер
Джонсон, – крикнула она шерифу. – Где Элберт? Где Элберт?
– Его не было в лодке, миссис Трэси, – сказал
шериф.
Женщина запрокинула голову и закричала опять, все жилы
вздулись на ее худой шее, кулаки были сжаты, голова тряслась.
Сзади в толпе толкались и напирали на передних, пытаясь
протиснуться к краю причала.
– Пустите. Дайте и другим посмотреть!
– Их сейчас накроют. – И по-испански: – Дайте
пройти. Дайте взглянуть. Нау cuatro muertos. Todos muertos. Дайте посмотреть.
Женщина теперь кричала:
– Элберт! Элберт! Боже мой, боже мой, где Элберт?
Сзади в толпе два молодых кубинца, которые только что
прибежали и не могли пробраться вперед, отошли на несколько шагов, потом
разбежались и вместе врезались в толпу. От толчка те, кто был сзади, навалились
на стоявших впереди, миссис Трэси и ее две соседки покачнулись, на мгновенье
повисли над водой, в отчаянной попытке сохранить равновесие, и, в то время как
соседки неистовым усилием удержались на ногах, миссис Трэси, крича, рухнула в
зеленую воду, и ее крик потерялся в раздавшемся всплеске.
Двое матросов бросились в освещенную прожектором
светло-зеленую воду, где с шумом и плеском барахталась миссис Трэси. Шериф,
наклонившись с кормы, протянул ей багор, и наконец соединенными усилиями
матросов, подталкивавших снизу, и шерифа, тянувшего сверху, удалось втащить ее
на корму. Никто в толпе не шевельнулся, чтобы прийти к ней на помощь, и, стоя
на корме, вся мокрая, она обернулась к ним и закричала, потрясая кулаками:
– Шволочи! Шукины дети! – Потом, взглянув вниз,
она завопила: – Элберт! Где Элберт?
– Его нет на лодке, миссис Трэси, – сказал шериф,
взяв одеяло, чтобы закутать ее. – Успокойтесь, миссис Трэси. Возьмите себя
в руки.
– Мои жубы, – сказала миссис Трэси
трагически. – Я потеряла жубы.
– Мы их выловим утром, – сказал ей командир катера
береговой охраны. – Они не пропадут.
Матросы вылезли на корму лодки, вода с них стекала ручьями.
– Идем, – сказал один из них. – Мне холодно.
– Ну как вы, ничего, миссис Трэси? – спросил
шериф, закутывая ее в одеяло.
