— Вы мистер Фелдер?
— Да… А вы кто такие?
Борис всего лишь поднял руку с удостоверением и произнес:
— Мы можем поговорить?
Судя по всему, этот визит не был Фелдеру по душе, тем не менее он жестом пригласил полицейских войти.
У бывшего воспитанника сиротского приюта был огромный живот и пожелтевшие от никотина пальцы. Внутреннее убранство квартиры полностью соответствовало облику его хозяина: повсюду грязь и беспорядок. Он налил гостям в разномастные стаканы холодного чая, закурил и уселся в скрипучий шезлонг. Мила и Борис устроились на диване.
— Вы застали меня совершенно случайно. Обычно в это время я работаю…
— А почему сегодня не на работе? — спросила его девушка-полицейский.
Фелдер посмотрел в окно:
— Снег. В такую погоду разнорабочие никому не нужны. А я теряю уйму денег.
Мила и Борис держали в руках стаканы с чаем. Но ни один из них двоих не сделал ни глотка. Хозяина дома, похоже, это не сильно задевало.
— Тогда почему бы вам не сменить работу? — рискнула поинтересоваться Мила, с тем чтобы продемонстрировать свой интерес и установить контакт с собеседником.
Фелдер фыркнул:
— Уже пробовал! Думаете, что я не пытался? Но и здесь у меня ничего не вышло, как, впрочем, и с семейной жизнью. Эта шлюха искала место получше. Она каждый божий день твердила, что я ни на что не гожусь. Сейчас она за два гроша работает горничной и живет в одной комнате с двумя такими же, как и она, дурами. А знаете, я видел это место. Этим заведением управляет церковь, которой оно сейчас и принадлежит! Они убедили ее в том, что для таких, как она, это истинный рай! А что вы об этом думаете?
Мила вспомнила, что по дороге ей встретилась по меньшей мере дюжина таких новых церквей. На каждой из них висели неоновые вывески, на которых, помимо названия конгрегации, имелся еще и характеризовавший их деятельность слоган.
Широко распространившиеся с некоторых времен в этих местах подобные религиозные заведения вербовали своих приверженцев в основном из числа безработных, уволенных с крупных предприятий, матерей-одиночек и людей, разочаровавшихся в традиционных религиях. Несмотря на то что эти многочисленные конфессии чисто внешне якобы отличались друг от друга, тем не менее их всех объединяли такие общие черты, как безусловное согласие с креационистическими теориями, неприятие гомосексуализма, отказ от абортов, одобрение принципа, согласно которому каждый имеет право на владение оружием, а также полная поддержка смертной казни.
«Интересно, как бы среагировал Фелдер, — подумала про себя Мила, — если бы ему сказали, что один из его бывших школьных товарищей стал пастором в одной из таких церквей».
— Я сразу, как только вы появились здесь, принял вас за двух из них: они приезжают сюда проповедовать свое Евангелие! В прошлом месяце эта потаскуха, моя бывшая жена, наслала на меня пару таких проповедников! — засмеялся Фелдер, обнажая два ряда почерневших зубов.
Мила попыталась отойти от супружеской темы в разговоре и как бы между прочим спросила своего собеседника:
— Мистер Фелдер, а чем вы занимались до того, как стали разнорабочим?
Мужчина засмеялся, окинув взглядом окружавший его беспорядок:
— Я отгрохал небольшую прачечную.
Оба полицейских не стали обмениваться друг с другом удивленными взглядами, чтобы Фелдер не смог догадаться о том, насколько интересной показалась им эта последняя фраза. От внимания Милы также не ускользнула такая деталь, как скользнувшая за пояс рука Бориса, вытаскивавшая из кобуры пистолет. Девушке тут же вспомнилось, что в этом месте мобильная связь недоступна. Они почти ничего не знали о сидевшем напротив них человеке, поэтому обоим следовало быть предельно осторожными.
— Мистер Фелдер, вы никогда не сидели в тюрьме?
— Только за мелкие преступления, ничего такого, из-за чего честный человек не мог бы ночью сомкнуть глаз.
Борис сделал вид, что переваривает эту информацию. Тем временем он пристально посмотрел на Фелдера, ставя его тем самым в неловкое положение.
— Итак, чем могу служить, господа агенты? — спросил мужчина, не скрывая своей неприязни.
— Насколько нам известно, вы провели свое детство и большую часть отрочества в церковном приюте? — осторожно начал Борис.
Фелдер на него подозрительно посмотрел: так же, как и в случаях с остальными визитерами, он и не надеялся, что оба сотрудника спецслужб будут беспокоиться по такому пустяковому поводу.
— Лучшие годы моей жизни, — со злобой ответил мужчина.
Тогда Борис объяснил ему причины, приведшие их к нему. Фелдер был вполне доволен тем, что неожиданно для себя оказался в курсе событий, прежде чем эта история будет предана огласке.
— А я могу заработать кучу денег, рассказывая об этом в газетах, — прозвучал его единственный комментарий.
Борис посмотрел на него в упор:
— Попробуй — и сразу отправишься за решетку.
Ехидная улыбка тут же исчезла с лица их собеседника.
Борис придвинулся к мужчине. Такова была техника ведения допроса, даже Мила об этом знала. Собеседники, не считая тех, кто связан особыми дружескими или интимными узами, всегда стараются соблюдать между собой невидимую дистанцию. А в этом случае следователь приближается к допрашиваемому с тем, чтобы вторгнуться в его личное пространство и поставить собеседника в затруднительное положение.
— Мистер Фелдер, я нисколько не сомневаюсь в том, что вас очень забавляет ситуация, когда двое агентов приезжают на встречу с вами, а вы даете им чай, в котором наверняка вместо воды — моча. И все это для того, чтобы насладиться выражением лиц засранцев, которые сидят со стаканами в руках, не решаясь из них пить.
Фелдер не проронил ни слова. Мила посмотрела на Бориса: быть может, в такой ситуации его поступок был вполне уместен. Борис спокойно поставил чай на столик, даже не притронувшись к нему, и снова посмотрел в глаза хозяину лачуги.
— А теперь, я надеюсь, вы захотите поведать нам о своем пребывании в сиротском приюте…
Мужчина опустил глаза, его голос опустился до шепота:
— Можно сказать, что я родился в приюте. Я никогда не знал своих родителей. Меня принесли туда сразу после того, как мать родила меня на свет. Своим именем я обязан отцу Рольфу: оно, по словам пастора, принадлежало одному его знакомому, который еще в молодости погиб на войне. Как знать, почему этот полоумный священник считал, что имя, которое носил тот неудачник, мне, наоборот, должно было принести удачу!
На улице снова принялась лаять собака, и Фелдер отвлекся, чтобы успокоить ее:
— Молчать, Кох!
Затем он снова вернулся к своим гостям.
— Прежде у меня было много псов. На этом месте была свалка. Когда я покупал этот дом, меня заверили, что его приведут в божеский вид. Но всякий раз здесь снова что-то всплывает: нечистоты и всякая иная гадость, особенно когда идет дождь. Собаки пили все это дерьмо, у них раздувалось брюхо, а через несколько дней они подыхали. Остался только Кох, но мне думается, что и ему скоро конец.
