— Изаксон…?
— Двадцать третий квартал.
— Мы можем проскочить мимо дома Вика, а потом прицепить фургон, — предлагает Рой.
Сейчас он думает, сейчас он разрабатывает план операции, поэтому все посторонние мысли — прочь. Отойти назад в тень и подождать. Лучше двигаться этой дорогой. Безопаснее.
— Так, а униформа? — добавляет Фрэнки.
Он уже нацеливается на дело, и это его возбуждает.
— Ну что, пошли. Всего-то и делов минут на тридцать.
* * *
Миссис Изаксон едва успела положить трубку после телефонного разговора с дочерью, как грузовик компании по ремонту и восстановлению кровли остановился перед ее загородным домом. Они с Линдой решили после обеда побывать в местном отделении Армии спасения, чтобы передать кое-что из вещей Хэла: одежду, которая ему никогда не нравилась, и галстуки, которые он практически никогда не носил. Хэл всегда был горячим сторонником благотворительности, и сейчас, когда его не стало, миссис Изаксон хотелось исполнить то, что, по ее мнению, могло бы быть его последним желанием. Времени для исполнения последней воли ему отпущено не было. Сердечный приступ. Он умер во сне. Ничего не почувствовал, как сказал врач. Его последняя воля так и осталась в мечтах и во сне.
Не зная, зачем они звонят, миссис Изаксон все-таки открывает дверь двум джентльменам, одетым в униформу — легкие серые комбинезоны, слегка испачканные краской и смолой. Один худой как спичка, другой склонный к полноте; улыбаясь, они стоят перед входной дверью, напоминая своим видом число 10. Один держит в руках дощечку с зажимами, на которой закреплены листы с заданиями на выполнение работ.
— Добрый день, мэм, — произносит толстяк.
Лицо у него загорелое, а на бровях поблескивают бисеринки пота.
— Джоунас Тейлор, — представляется он. — Компания по выполнению вентиляционных и кровельных работ. Мистер Изаксон дома? А вы, по всей вероятности, имеете счастье быть его дочерью?
Миссис Изаксон опускает глаза и едва слышно произносит:
— Мой муж…
— Понятно, — с усмешкой прерывает ее толстяк. — Он не сказал мне, что его жена такая красавица. Ну что ж, тем лучше, тем лучше. Кому-то из вас надо подписать вот это…
— Мы хотели начать пораньше, — вступает в разговор его тощий напарник, вытянутое лицо которого обрамляют бакенбарды. — Вдруг дождь, да и…
— Нет, нет, — прерывает его миссис Изаксон. — Мой муж… Хэл… он умер…
Толстый кровельщик делает шаг назад.
— О-о-ох, — произносит он, задыхаясь. У него нет сил говорить. — О-о-ох.
— Сердечный приступ, — продолжает вдова.
— О-о-ох, — снова с тяжелым выдохом произносит толстый кровельщик. Он бессознательно проводит рукой по груди, как будто чувствует предсмертную боль Хэла. — Я… мне очень жаль, мэм.
Она кивает головой.
— Это случилось две недели назад. А вы… вы его знакомые?
— Нет, мэм, — отвечает костлявый. — Он нанял нас сделать кое-какие работы в доме… у вас ведь были проблемы с крышей… Знаете, нам, наверное, лучше уехать. Вам сейчас не до того.
Мужчины обмениваются быстрыми взглядами, толстый снимает шляпу.
— Мэм, — говорит он, кланяясь чуть ли не в пояс, — я всем сердцем сочувствую вашей утрате.
Миссис Изаксон за все ее шестидесятилетнее пребывание на свете не доводилось видеть такого человека, такого вежливого мужчину, который снимает перед женщиной шляпу и называет ее «мэм». Что-то подобное было лишь в те дни, когда Хэл ухаживал за ней. А сейчас… все, кого вызываешь для выполнения каких-либо работ, или хулиганы, или воры, а то и просто грубияны. Теперь она предпочитает вообще не выходить из дома, заказывать продукты и все, что ей необходимо, по телефону, лишь бы не вступать в контакт с теми, кому вменяется в обязанность оказывать услуги.
И вот мужчины уже бредут по проезду к своему фургону, но тут миссис Изаксон окликает их:
— А какие работы заказал вам мой муж?
— Всего лишь подправить крышу, мэм, — прозвучал ответ; они не остановились и не обернулись, поэтому она не поняла, кто именно ответил. — Устранить некоторые дефекты кровли до наступления сезона дождей. Они напомнят вам о себе в свое время.
— Постойте, — кричит она, и они останавливаются. — Раз уж вы собрались сделать эту работу, то… Хэл… деньгами распоряжался всегда он, а дом… Но раз уж вы собрались сделать эту работу, то…
И вот они снова стоят перед входом в дом; водят пальцами по строчкам листа, прикрепленного к дощечке; оживленно переговариваются между собой; называют цифры, числа; упоминают кровельную дранку и гудрон; прикидывают время, нужное им для выполнения заказа.
— Все обойдется вам в тысячу восемьсот долларов, — говорит полнощекий. — Примерно через три часа мы закончим. Это не слишком долго, но я не хотел бы причинять вам неудобства…
— Да не беспокойтесь, — успокаивает мужчин миссис Изаксон. — Я как раз хотела пойти к дочери и побыть с ней несколько часов.
— Отлично, тогда вот еще что, — говорит мужчина помоложе. — Мы заедем на склад, возьмем кровельной дранки, вернемся и сразу же приступим к работе. К тому времени, когда вы вернетесь домой, у вас будет новенькая крыша, а нас уже не будет — как будто мы и не приезжали. Ни грязи, ни беспорядка.
— Да… — задумчиво произносит миссис Изаксон, радуясь, что Хэл, перед тем как уйти, позаботился о том, чтобы избавить ее от этих хлопот; и как хорошо, что он обратился к таким милым людям — наверняка, обдумывая ремонт крыши, он и это предусмотрел. — О, это уж совсем хорошо.
— Нам неплохо было бы получить задаток, — говорит тощий. — Чтобы предъявить боссу…
— Какой задаток, — осаживает его напарник. — Лично я больше чем уверен, что миссис Изаксон можно избавить от излишних формальностей.
Он снова приподнимает шляпу, и его лицо, озаренное добрейшей улыбкой, прямо-таки излучает тепло. Она размышляет про себя: может, стоит организовать для них чай с печеньем или еще что-нибудь, пока они будут работать.
Тот, что меньше ростом, никак не может успокоиться.
— Вспомни, что было в прошлый раз. Какой скандал устроил мистер Ярров, когда мы забыли получить задаток…
— Ну ладно, ладно, с ней можно обойтись без формальностей…
— Да я-то понимаю, но мистер Ярров, чего я боюсь, так это…
Видеть этих милых мужчин спорящими было для миссис Изаксон невыносимо.
— Джентльмены, — вмешивается в спор она, становясь между ними и поднимая тонкую сухую руку, чтобы привлечь их внимание. — Я очень тронута вашим доверием ко мне, но правила есть правила. Я буду рада дать вам задаток.
— Мэм, это совершенно лишнее…
— Нет, нет. Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности. Вы не против, если я заплачу наличными?
