— «Наполис»-то? Эта посудина только что пришла. Обратно
отправится через два, а то и пять дней. Готовится к отплытию только «Ястребиный
огонь», это как раз по пути. — Он ткнул пальцем на юг, потом наклонился поближе
— слишком близко, по мнению озабоченного Норрека, — и добавил: — Хочу
предупредить кой о чём. «Ястребиный огонь» — плохое судно. Не сегодня-завтра
эта скорлупка окажется на дне, помяни мои слова. Лучше подождать «Наполис» или
мою малышку «Одиссею», хотя это займёт неделю, а то и больше. Нам нужен
небольшой ремонт.
Ноги по-прежнему не двигались. Чего ещё хотят латы?
Определённости?
— А не скажешь ли, куда направляются корабли?
— Мой в Лат Голейн, но, как я уже сказал, выступим мы не
скоро. «Наполис» следует в Кингспорт, путешествие долгое, зато в твои Западные
Королевства, а? Доберёшься домой быстрее, чем пешком! Это как раз для тебя,
так?
Никаких изменений Норрек у себя не заметил.
— А как насчёт «Ястребиного огня»?
— Отходит, думаю, завтра утром, но я тебя предупреждал.
Недалёк тот час, когда эта шлюпка просто не доползёт до Лат Голейна!
Внезапно ноги солдата ожили. Доспехи наконец узнали то, что
хотели. Норрек поспешно кивнул матросу:
— Спасибо.
— Ты учти, приятель! — крикнул уже вслед моряк. — Лучше
подождать!
Доспехи провели Норрека через маленький городок, направляясь
к южной части гавани. Матросы и местные жители глазели на него — выходцы с
запада попадались здесь нечасто, — но никто ничего не сказал. В крохотном
городишке порт наверняка представлял собой средоточие деловой жизни. Норрек
размышлял, стала бы гавань выглядеть более впечатляюще при солнечном свете, но
сомневался, что ему когда-нибудь представится возможность увидеть её такой.
Добравшись наконец до южной окраины порта, ветеран ощутил
какое-то беспокойство. По сравнению с тем, что Норрек видел до сих пор, этот
участок выглядел ветхим, а несколько замеченных фигур показались ему такими же
отвратительными, как те несчастные дураки, пытавшиеся ограбить его.
Наихудшим же здесь было то единственное судно, которое
треклятые латы выбрали для путешествия.
Если бы какой-то тёмный дух извлёк давно затонувший корабль
из недр морских, а потом потерпел неудачу в не слишком-то скрупулёзной попытке
придать ему хоть сколько-то приличный вид, — даже тогда корабль не выглядел бы
так зловеще, как «Ястребиный огонь», представший перед глазами Норрека. Три
мачты торчали как долговязые скелеты часовых, полуобернутые в саваны-паруса.
Резную фигуру на носу» когда-то, вероятно, представлявшую собой соблазнительную
русалку, так истрепали стихии, что теперь она напоминала уродливого хохочущего
водяного. Что до самого корпуса, то его деревянную обшивку покрывали застарелые
смоляные пятна и шрамы зарубок. Это заставило Норрека задуматься, не участвовал
ли корабль в своём давнем ярком прошлом в войне или, что более вероятно, не ходил
ли он под пиратским флагом.
Экипажа видно не было» лишь на баке стояла одинокая
сухопарая фигура в кителе. Несмотря на свою неуверенность в безопасности такого
путешествия, Норреку приходилось делать то, что требовали от него доспехи. Не
медля, они провели своего бедолагу-носителя по сходням к измождённой костлявой
фигуре.
— Чего надо?
Скелет оказался пожилым мужчиной с пергаментной кожей,
совершенно лишённым плоти под этой тонкой оболочкой жизни. Один глаз невидяще
уставился в какую-то точку слева от Норрека, в то время как второй, налитый
кровью, подозрительно озирал пришельца.
— Место пассажира в рейсе к Лат Голейну, — ответил Норрек,
пытаясь покончить с этим делом как можно быстрее.
Если он будет покорно сотрудничать, то, возможно, доспехи Полководца
дадут ему немного свободы передвижений.
— В порту стоять другие корабли! — буркнул капитан с сильным
акцентом. Его белые как слоновая кость волосы под широкополой шляпой сходились
в косицу. Выгоревший зелёный мундир, китель морского офицера одного из Западных
Королевств, вероятно, сменил нескольких владельцев, прежде чем достаться
нынешнему. — Нет время на пассажир!
Стараясь не обращать внимания на зловонное дыхания грубияна,
Норрек придвинулся ближе:
— Я хорошо заплачу.
Поведение капитана мгновенно изменилось.
— Ну?
Доверившись латам — не подвели же они его (хотя как
сказать…) на постоялом дворе, солдат продолжил:
— Всё, что мне нужно, — это каюта и еда. Если во время
путешествия меня никто не потревожит — тем лучше. Просто доставьте меня в Лат
Голейн.
Смертельно-бледная фигура изучала его.
— Латы? — Капитан потёр подбородок. — Офицер?
— Да.
Пусть думает, что Норрек дезертир в бегах. Наверное, это
повысит цену, зато капитан будет больше доверять ему. Ясно, что Норреку
необходимо убраться отсюда.
Старик почесал заострённый подбородок. Норрек заметил
татуировку на худом запястье, прячущуюся в широком рукаве кителя. Уверенность в
том, что корабль флибустьерский, упрочилась.
— Двенадцать драхлин! Спать один; есть один, говорить с
экипажем мало! Покинуть корабль по прибытии!
Норрек был согласен со всем, кроме цены. Как соотносятся
драхлины с деньгами его земли?
Впрочем, тревожиться не о чём. Левая рука разжалась,
обнаружив на ладони в перчатке несколько монет. Капитан жадно зыркнул на них и
сгрёб все разом. Прикусив одну и удостоверившись в подлинности, он ссыпал
деньги в потрёпанный мешочек на своём поясе.
— Идём!
Он проковылял мимо Норрека, только что обнаружившего, что
левая нога капитана закреплена в лубке — двух дощечках, тянущихся от бедра до
самого сапога. Судя по перевязке и собственному опыту полевой хирургии, ветеран
подозревал, что его «гостеприимный» хозяин без этой шины даже стоять бы не
смог. Капитану надо бы получше следить за ногой (да и не только), но бинты и
лубок выглядели так, словно их когда-то давно наложили, а потом просто забыли.
