Дождь продолжал и продолжал поливать и без того уже насквозь
мокрого Норрека, словно стараясь пригвоздить его к палубе. В те годы, когда он
сражался то за одного, то за другого хозяина, ветерану доводилось встречаться
со всякой суровой погодой, включая пургу и снежные бури. Однако с этим штормом
ничто не могло сравниться. И оставалось только молиться, чтобы все поскорее
закончилось и «Ястребиный огонь» прибыл в порт Лат Голейна.
Если, конечно, предположить, что корабль вообще доберётся до
порта.
Нескончаемый ливень сильно ограничивал видимость, и ни на
борту, ни за бортом среди волн практически ничего разглядеть было невозможно.
Тем не менее, Норрек продолжал смахивать капли с лица, смутно различая предметы
в нескольких ярдах перед собой. Хорошо ещё, что о ржавчине на доспехах
беспокоиться не нужно — чары, наложенные Бартуком, несомненно, сохраняли латы
такими же, как в первый день, когда они только что вышли из-под молота
демона-кузнеца. Но вот металлические пластины весили словно вдвое больше
обычного.
Норрек споткнулся уже не в первый раз. Проклиная погоду, он
выпрямился и снова протёр глаза, чтобы определить, далеко ли ещё до двери его
каюты.
Чья-то мрачная фигура смотрела на него с кормы.
— Каско? — окликнул солдат и тут же сообразил, что капитан
просто не смог бы оказаться здесь, да ещё и раньше него, — с его-то раненой
ногой.
К тому же фигура была выше моряка и куталась в широкополый
плащ, напоминающий облачение колдуна-Вижири…
Напоминающий облачение Фаузтина.
Он шагнул вперёд, пытаясь разглядеть фигуру получше. Человек
казался вылепленным из тумана, и Норрек подумал, не результат ли это его
больного воображения.
— Фаузтин? Это ты, Фаузтин?
Фигура не ответила.
Норрек сделал ещё шаг, и волосы у него на голове внезапно
зашевелились.
Он резко обернулся.
Вторая фигура, пониже, то появлялась на носу корабля, то
исчезала из виду — такая гибкость подобала бы акробату или, скорее, вору. На
ветру трепыхалось нечто, похожее на дорожный плащ, мешая разглядеть саму
фигуру, но Норрек представил себе голову, слегка вздёрнутую из-за сломанной
шеи, и мёртвое, все ещё ухмыляющееся лицо.
— Сэдан… — выдавил солдат.
Руки вдруг стало покалывать. Норрек опустил глаза и
обнаружил слабую красноватую ауру вокруг них.
Молния ударила так близко, что осветила весь корабль, и
ошеломлённый боец мог поклясться, что она врезалась в «Ястребиный огонь», хотя
ничуть не повредила судно. Слепящее сияние окутало Норрека, на миг заставив его
забыть о двух призраках.
Наконец зрение Норрека восстановилось. Моргая, он посмотрел
сперва на нос, потом на корму, но не увидел и тени зловещих фигур.
— Сэдан! Трист! — закричал взбешённый боец. Повернувшись к
носу, он взревел снова: — Фаузтин!
Ответил лишь шторм, яростно взвывший с новой силой. Не желая
сдаваться, наперекор ветру Норрек направился в сторону бака, снова и снова
выкрикивая имя Сэдана. Он пробирался по открытой палубе, лихорадочно озираясь
по сторонам. Почему он жаждал встретиться лицом к лицу с двумя мёртвыми
товарищами, Норрек Вижаран и сам не мог точно сказать. Попытаться попросить
прощения? Объяснить? Но как это сделать? Ведь, даже зная, что в их гибели
виновны доспехи, бывший наёмник все ещё винил себя за то, что не внял совету
Фаузтина и не снял перчатку. Послушайся Норрек тогда, он бы не оказался сейчас
здесь.
Послушайся Норрек тогда, его друзья были бы сейчас живы.
— Трист! Проклятие! Если ты настоящий, если ты тут — выходи!
Прости меня! Прости!
На плечо его опустилась рука.
— Кого звать? — сурово спросил Каско. — Кого звать теперь?
Даже в темноте, за завесой дождя Норрек увидел поднимающийся
в водянистых глазах капитана страх. Видимо. Каско решил, что его пассажир
совершенно свихнулся, раз замыслил вызвать новых демонов. Ни то ни другое,
очевидно, не вдохновляло моряка.
— Никого… ничего!
— Больше нет демоны?
— Нет. Больше нет. — Он протиснулся мимо Каско, не желая
ничего, кроме покоя, но и тесная каютка его больше не привлекала. Оглянувшись
на недоумевающего моряка, Норрек спросил: — Койки экипажа внизу?
Каско угрюмо кивнул. Наверное, он спал в каюте рядом с этими
койками, и ему не понравилось куда клонит пассажир. Делить корабль с
заклинателем адских тварей — это ужасно, но теперь этот хозяин демонов
вознамерился спать поблизости. Без сомнения, Каско полагал, что если такое произойдёт,
по нижней палубе будут бродить толпы чудовищ…
— Я займу одну из них.
И, не обращая внимания на реакцию капитана, Норрек
направился вниз. Возможно, битва с демоническим кальмаром слишком истощила его,
воскресив вину за смерти товарищей. Возможно, он просто вообразил их обоих. Это
казалось весьма вероятным, как и казалось вероятным то, что он вообразил
Фаузтина на причале в Ги Куле. Изуродованные трупы друзей по-прежнему лежат в
гробнице, где их и обнаружат последующие жадные охотники за сокровищами.
И всё же, пока он стряхивал с одежды капли дождя и искал
общую спальню, одна мысль, тревожная мысль, ударила ему в голову. Норрек
взглянул на свои руки в латных перчатках, пошевелил пальцами, в данным момент
повиновавшимися его воле. Если ему все померещилось, если тени Фаузтина и
Сэдана Триста не возникали перед ним на палубе, отчего же перчатки засветились,
пусть даже лишь на секунду?
Глухой ночью армия командующего Августаса Злорадного
выступила, углубившись в обширную, наводящую ужас пустыню Аранох. Многие не
ожидали этого марша, но им отдали приказ, и не подчиниться они не могли. Даже
то, что некоторые из них наверняка погибнут, не добравшись до места назначения
— притягательного Лат Голейна, — не отпугнуло их. Каждый надеялся, что ему повезёт
и он останется в числе счастливчиков-выживших, одним из тех, кому удастся
заполучить частицу богатства портового королевства.
Во главе армий шествовал сам командующий, гордо неся шлем
Бартука. Перед ним плыл тускло светящийся, шар, наколдованный Галеоной,
указывая путь коню генерала. То, что свет превращает его в отличную мишень для
кого-нибудь, укрывшегося в засаде, Злорадного не волновало. Облачённый в
древний шлем и собственные заговорённые доспехи, генерал рассчитывал показать
солдатам, что ничего не боится и никто не может нанести ему поражение.
