— Я пошлю разведку в её шатёр убедиться, что она под
контролем. Так она, по крайней мере, не сможет помешать нашим планам. Возможно,
потом я решу, как поступить с ней. А тем временем, если ты ничего больше не
хочешь мне сказать, я предпочёл бы начать.
Глаза демона снова вспыхнули, на этот раз, кажется, от
безмерного удовлетворения. Голосом, напомнившим командующему рой умирающих мух,
Ксазакс ответил:
— Тогда… тебе нужно это, полководец…
В двух костлявых, как у скелета, ручках адский богомол
сжимал огромный кинжал с двумя клинками из чёрного металла, кинжал с рунами,
отчеканенными не только на черенке, но и вдоль плоскостей лезвий. На рукояти
мерцали каким-то своим, внутренним светом два утопленных в металл камня —
красный как кровь и белый как кость.
— Возьми…— настаивал демон.
Августас Злорадный охотно послушался, покачав в руке
массивный нож и отметив, как он удобен в обращении.
— Что я должен с ним делать?
— Проколи кожу. Пусть выступит несколько капель крови. —
Богомол по-петушиному наклонил голову. — Простая мера…
С кинжалом в руке генерал поспешил к пологу палатки. Он
крикнул одного из офицеров и бросил через плечо Ксазаксу:
— Лучше тебе скрыться…
Но демон, предвидевший подобную просьбу, уже растворился в
тенях.
Из темноты появился худой усатый солдат с серебряными
петлицами на вороте. Войдя в палатку, он отдал честь командиру:
— Да, генерал?
— Зако. — Один из самых сведущих его помощников. Злорадному
будет не хватать его, но грядущая слава перевесила сожаления об одной персоне.
— Взять ведьму под домашний арест. Не позволять ей прикасаться ни к одной из её
побрякушек, не позволять даже пальцем пошевелить, пока я не разрешу.
Мрачная улыбка легла на лицо солдата. Как и большинство
офицеров Злорадного, Зако не любил колдунью, которая до сих пор оказывала
большое влияние на их военачальника.
— Есть, генерал! Будет исполнено!
Командующему пришло в голову что-то ещё:
— Но сперва… сперва приведи охранников, выделенных для этой
цели, сюда. Да поторопись!
Быстро отсалютовав, Зако исчез во мраке, только чтобы
мгновенно вернуться с четырьмя крепкими на вид бойцами. Офицер провёл их в
палатку Злорадного и сам сделал шаг вперёд.
— Всё готово, генерал! — объявил он, щёлкая каблуками.
— Отлично. — Злорадный быстро оглядел группку и обратился к
ним: — Вы все долгое время служили мне верой и правдой. — Пальцы его огладили
рукоять кинжала, на который никто из пяти до сих пор не обращал особого
внимания. — Вы не раз присягали мне своей жизнью… и я благодарю вас за это.
Однако в преддверии ждущей нас награды я должен попросить ещё об одном,
последнем проявлении вашей готовности служить мне до смерти…
Краем глаза командующий Злорадный заметил колыхнувшуюся в
стороне тень. Терпение Ксазакса, не понимающего нужды в этой короткой речи, без
сомнения, иссякало. Эти люди будут первыми; следовательно, от них
распространится по лагерю весть, зачем их лидер требует сейчас от солдат нового
доказательства верности.
— Завтра наступит день славы, судьбоносный день, и каждый из
вас сыграет в нём немаловажную роль! Я прошу вас, друзья мои, чтобы сейчас вы
подтвердили мою веру в вас, мои на вас надежды этой последней клятвой! — Он
выставил вперёд кинжал, чтобы все смогли увидеть его. Пара стражей моргнули, но
другой реакции не последовало. — Зако! Я предоставляю тебе честь стать первым!
Покажи свою отвагу!
Не медля, усатый офицер сделал шаг и протянул свою руку. Не
первый раз давал он своему командиру кровавую присягу, и из всех пятерых только
он был твёрдо уверен, что понимает, зачем Злорадному требуется опять
подтвердить преданность людей.
— Ладонью вверх.
Зако повиновался, а Злорадный опустил кинжал остриями вниз,
занёс его над самой мясистой частью ладони у большого пальца — и вонзил нож в
руку офицера.
Зако задохнулся, но глаза его продолжали смотреть прямо
перед собой, как от него и ожидалось. Поэтому-то он и не заметил одной
странности, произошедшей с кинжалом и его проколотой кожей. Два самоцвета на
черенке коротко вспыхнули, когда острия вошли в плоть. И хотя кровь заструилась
из крошечных ранок, на саму ладонь пролилось совсем немного — густая струя
потекла на чёрный клинок и мгновенно исчезла, словно впиталась в металл.
— Хлебни вина, Зако, — предложил Злорадный, выдёргивая
кинжал.
И когда его помощник отошёл, генерал дал знак следующему и
повторил ритуал.
После того как была пущена кровь всех пятерых, Августас
Злорадный отдал солдатам честь:
— Вы вручили мне свои жизни. Обещаю, что буду обращаться с
ними как с самым ценным подарком. Вы свободны. — А когда солдаты удалились, он
обратился к Зако: — Прежде чем ты займёшься ведьмой, передай капитану
Ликониусу, чтобы привёл всех людей под его началом в мою палатку, хорошо?
— Есть, генерал!
Палатка опустела, и из тени раздался голос Ксазакса:
— Слишком медленно, полководец. Такими темпами это займёт
несколько дней.
— Нет, теперь всё пойдёт много быстрее. Этим пятерым была
оказана честь — так они смотрят на случившееся. Зако скажет Ликониусу, он в
свою очередь сообщит своим людям, и так далее. Я прикажу офицерам давать
выпивку каждому солдату, который продемонстрирует им, что снова поклялся мне
своей жизнью. Темпы ускорятся многократно, обещаю тебе.
Через пару секунд Ликониус, худощавый светловолосый мужчина
постарше командующего, объявил о своём прибытии, прося разрешения войти.
Снаружи ждал его отряд. Злорадный пустил кровь сперва ему, затем всем его людям
по очереди. Упоминание о порции спиртного после процедуры придало бойцам ещё
больше пылу.
Когда в палатку ворвался смятенный Зако, не все солдаты
Ликониуса были удостоены кровавой чести Злорадного. Капитан упал на одно колено
перед командиром, пристыжённо уронив голову.
Раздосадованный заминкой, командующий Злорадный рявкнул:
— Говори! В чём дело?
— Генерал! Ведьма — её нигде нет!
Злорадный попытался скрыть раздражение.
— Её имущество, оно всё ещё в шатре?
— Да, генерал, но её лошадь пропала.
