— Иллюзия… или нечто вроде этого. — Он повернулся к жуткой
компании у стен, глядя на мёртвых так, будто это их вина. — Где он? Где
Горазон?
— Возможно, в другом коридоре…— предположила Галеона, и тон
её показывал, что она не слишком доверяет сейчас его рассудку.
— Да, возможно.
Не дожидаясь женщины, он рванул прочь из склепа. Норрек
бежал по единственному проходу, разыскивая боковые ответвления или дверь. Он не
помнил, чтобы они встречались здесь. В обеих версиях его сна тут всегда
пролегал только один коридор. Великое Тайное Святилище состояло лишь из него и
самих погребальных покоев. Большего от подобного сооружения никто бы не мог ожидать.
Разве что то, что он видел, предназначалось специально для
любопытных и жадных незваных гостей, а настоящее Святилище пряталось где-то в
другом месте.
Обескураженный боец остановился, разглядывая статую одного
из своих — нет, бывших соперников. Бородач насмешливо ухмылялся в лицо Норреку.
Усмешка привела его к решению. Солдат снова занёс чёрный
меч.
— Что ты хочешь сделать на этот раз? — фыркнула Галеона — её
терпение наконец истощилось. Пусть он и обладает великой силой, но пока
бегающий кругами Норрек явно не впечатлял её.
— Если тут нет другого прохода, я его проделаю сам!
Он метнул взгляд на статую, невыносимо желая стереть
издевательскую улыбку с каменного лица. Да, здесь отличное место, чтобы
прорубить выход наружу. Норрек замахнулся, намереваясь разбить мерзкую статую с
одного удара.
Но когда клинок уже приближался к ухмыляющемуся бородачу,
готовясь снести ему голову, всё, что окружало Норрека, распалось на части. Пол
поднялся, стены отодвинулись, ряды статуй повалились, словно упав в обморок.
Саваны паутины скрутились коконами и растворились в затхлом воздухе. Ступени расцвели,
словно бутоны, покачиваясь и поворачиваясь. Кусок пола перестал подниматься,
рухнув вместо этого вниз, оставив двоих людей стоять у пропасти. Единственное,
что оставалось неизменным среди всего этого хаоса, — это желтоватое освещение.
— Что ты наделал?! — завопила Галеона. — Дурак! Все
разваливается!
Норрек не мог ответить ей, он даже не мог устоять на ногах.
Мужчина упал, тяжёлые доспехи тянули его вниз. Оружие выпало и исчезло на лету.
Земля тряслась, не давая подняться и, хуже того, подкатывая человека к обрыву.
— Помоги встать! — в отчаянии крикнул он колдунье.
Латные перчатки царапали каменный пол, но не могли ни за что
зацепиться. Вокруг него Тайное Святилище продолжало преображаться без
какой-либо заметной причины, словно бы гробница пришла, как человек, к
какому-то своему заключению.
Галеона посмотрела в его сторону, помедлила, потом взглянула
направо, туда, где внезапно возникла лестница.
— Проклятие, помоги мне!
Она засмеялась:
— Пустая трата времени! Ты, Августас, Ксазакс — все вы
одинаковы! Лучше зависеть только от себя! Если ты даже подняться не можешь, то
оставайся здесь и подыхай, идиот!
Одарив Норрека последним пренебрежительным взглядом, Галеона
направилась к лестнице.
— Нет!
Гнев и страх боролись в нём за главенство, гнев и страх,
каких солдат и представить себе не мог. И когда ведьма заторопилась к свободе,
бросая Норрека, обрекая его на неминуемое, ярость вырвалась наружу, желание
покарать гадину за предательство взяло верх.
Норрек приподнял левую руку, показывая ею на женщину. Слова
силы собирались на его губах, готовые соскользнуть в воздух. Одной короткой
фразой он избавит себя от изменницы.
— Проклятие! Нет! Я не стану! — Он резко рванул руку к себе.
Пусть бежит без него, если хочет. На его руки не ляжет ещё
одна смерть.
К несчастью, доспехи не согласились.
Рука поднялась снова, на этот раз вопреки воле Норрека. Он
пытался опустить её, но, как в самом начале своих жутких поисков, солдат
обнаружил, что он больше не хозяин, а всего лишь средство. Доспехи Бартука
требуют возмездия за слабость Галеоны — и получат его, невзирая на желания
своего носителя.
Перчатка засветилась багровым.
Все вокруг продолжало изменяться, и темнокожая колдунья
только сейчас добралась до извивающейся лестницы. Однако ей не повезло —
ступени переместились в сторону, заставляя свернуть. Когда рука Норрека
взлетела, Галеона поставила наконец ногу на первую ступеньку.
— Нет! — крикнул Норрек перчатке. Он посмотрел на убегающую
женщину, которая даже мельком не взглянула на своего барахтающегося компаньона.
— Беги! Торопись! Убирайся отсюда!
Только выпалив предостережение, Норрек осознал, что он
наделал. Эти слова как никакие другие вынудили Галеону остановиться и
обернуться, теряя драгоценные секунды, так нужные ей.
Слова мрака, с которыми до сих пор боролся солдат, вырвались
на свободу.
Галеона увидела, что он делает, и ударила в ответ. Она
показала на распростёртую на земле фигуру, выплюнув одно грубое слово, в
котором память, не принадлежащая Норреку Вижарану, распознала одно из самых
подлых заклятий.
Ослепительное голубое пламя окутало ведьму, едва она
закончила говорить. Галеона вскинула голову и взвыла в агонии, а потом в одно
мгновение ока рассыпалась лёгкими хлопьями золы.
Однако у Норрека не было времени осознать её ужасную
кончину, поскольку тело его внезапно скрутила невыносимая боль, словно в нём
ломалась каждая косточка. Норрек чувствовал, как даже самый крошечный хрящик
медленно, но неумолимо трещит. Хотя магия доспехов уничтожила женщину,
заклинание Галеоны успело попасть в цель. Солдат закричал, трясясь и не
контролируя себя. Хуже всего было то, что, несмотря на его мучения, доспехи не
делали ничего, чтобы помочь ему, вместо этого, кажется, вознамерившись
подняться по той самой лестнице, на которой погибла колдунья.
Однако, хотя доспехи и доставили его к ступеням,
продвинуться дальше у них не получалось. Каждый раз, когда латы пробовали сделать
шаг, невидимая сила отталкивала человека обратно. Кулак Норрека стукнул воздух,
послав новую волну боли по телу и без того страдающего солдата.
— Пожалуйста, — прохрипел он, не заботясь о том, что
услышать его могут разве что доспехи. — Пожалуйста… помогите…
— Норрек!
