Пятница
ТАРА жарила яйца для этого ублюдка, потому что он сказал: именно это ему хочется. Она разбила скорлупу и взбила желтки. Затем в своих шлепанцах она подобралась к холодильнику и, извлекая оттуда бекон, молоко и масло, прикидывала, какой яд могла б ему подсыпать. Под раковиной стоял «Драно». Но он крепко пахнет, не так ли? И еще средство против тараканов «Комбат». Может, это нервно-паралитический яд? Есть ли у него запах и вкус? Она представила себе маленькие блестящие кристаллы, которые выжигают землю. Сколько их потребуется? Как много тебе нужно, выродок, чтобы у тебя спина пошла узлами? Может, скрыть вкус кайенским соусом? Она не имела представления. Да и если он съест ее блюдо, в самом ли деле оно прикончит его? Может, его будет просто тошнить, начнется рвота, и он станет еще опаснее, чем сейчас.
И предположим, он в самом деле умрет — что это меняет? Его приятель Ромео все равно будет где-то шляться.
И он сможет убить Нелл. А после этого…
Но кого волнует, что будет после?
«Я не могу позволить, — сказала она себе, — роскошь такого гнева. Голова должна быть ясной. Пожарь ему яйца, налей апельсинового сока и следи за каждым его движением, каждым жестом, за тем, как он впадает в серьезность и как медлит. Выясни, кто он такой. Может, удастся прикинуть, как поймать его в ловушку. И еще присматривать за мамой, чтобы она не сопливилась. И за папой, чтобы не кипел, когда сидит здесь. Чтобы все были спокойны и держались на ровном киле».
Через большие раздвижные стеклянные двери парило солнце.
Она подошла и задернула портьеры.
Семья ела, не произнося ни слова. Закончив с едой, Шон аккуратно вытер губы, откашлялся и сказал:
— Ну ладно. Время поработать над нашей историей.
Все уставились на него.
— Вот в чем моя идея. Дело было так. У меня спустило колесо, я ехал по дороге — и вот вам, спустило колесо. А ты, Митч, оказался рядом и помог мне. Как добрый самаритянин, ясно? Мы подкатили колесо к магазину и накачали его. И тут на обратном пути ты вспомнил, что собирался купить лотерейные билеты для своей жены. И я сказал — эй, а не купишь ли несколько и для меня?
Он ждал их реакции. Никакой реакции не последовало. Он сделал глоток кофе и задумался. Затем покачал головой:
— Нет. Это звучит фальшиво.
Он еще подумал.
— Митч, ты когда-нибудь заходишь в бар?
— Я не пью, — сказал папа. — У Пэтси порой случается.
Тара продолжала наблюдать за Шоном. Он закусил нижнюю губу, и его серые глаза мрачно блеснули, когда он посмотрел на них.
— Все было бы куда лучше, — сказал он, — если бы мы раньше встречались. Ты когда-нибудь был в Огайо?
Отец пожал плечами:
— Проезжал мимо. Однажды. По пути в Чикаго.
— Когда это было?
— Хмм… В 1985-м?
— Давно… Где еще ты бывал?
— Я был в Колумбусе, когда служил в Национальной гвардии. Я имею в виду тот Колумбус, что в Джорджии. Это было примерно в 1991-м.
— А что-нибудь более близкое?
— Однажды меня послали на подготовку в Гринвилл.
— Где этот Гринвилл?
— В Южной Каролине.
— Подготовка для чего?
— Обслуживание копировального автомата «Мита».
— Как долго ты там был?
— Не знаю. Месяца три.
— Когда это было?
— Несколько лет назад. В 2003-м.
— Ты когда-нибудь заходил в бар?
— Нет, сэр.
— Тогда где же я мог встретить тебя? А что, если я, скажем, просто проезжал через Гринвилл в Южной Каролине?
Отец пожал плечами:
— Не знаю. Когда не бывал занят учебой, я оставался в мотеле. Вот и все. Разве что ходил в церковь.
— В какую церковь?
— «Возрождение веры». Как и моя церковь здесь.
— То есть я мог зайти в церковь и встретить тебя там?
— Могли.
— Ты сказал, что церковь тепло встречает незнакомцев?
— О да. У нас там кризисный центр. Для любого, кто оказывается в беде. Я служил там волонтером. Я думаю, что мог встретить вас там…
— Что за кризисный центр?
— Вы же понимаете… А что, если у вас суицидальное настроение? Или вам надо встретиться с кем-то и поговорить, вы в депрессии, наркотики и все такое. Любая беда, о которой вам надо поговорить…
— И ты просто приходишь?
— Большинство звонит.
— Но можно просто взять и войти?
— Можно.
— И сколько людей работают там одновременно?
— Большей частью один человек. Или они принимают звонок и переключают на ваш телефон. Но я бывал там по воскресеньям и понедельникам.
У Шона загорелись глаза.
— Значит, вот так! — сказал он.
Он протянул свою чашку и попросил еще кофе. Тара налила ему. Он продолжал сидеть, держа чашку у губ, но не пил. Он забыл об этом. Он был погружен в размышления, и по губам его бродила легкая улыбка. Тара могла предположить, какая история развертывается у него перед глазами — встреча двух незнакомцев, заблудшего ягненка и доброго пастыря. Он начал смеяться, и отец, должно быть, подумал, что он смеется над идеей христианского центра, потому что сказал:
— Нет, мы в самом деле помогаем людям, в самом деле.
— О господи, — сказал Шон. — Я знаю, что вы это делаете. Я знаю, что вы спасаете души, потому что спасли мою.
Баррис, старый городской коп, зашел в кафе к Труди и сейчас стоял в очереди к кассе. Роуз Пэтчли стояла сразу за ним, и у них завязался разговор о том о сем. Она спросила, что он думает о джекпоте, а он ответил, что не знает, о чем она ведет речь.
Она удивилась:
— Ты шутишь? Ты не слышал? Ботрайты выиграли джекпот «Макс-Миллион».
Долгая неловкая пауза. Наконец он спросил ее:
— О каких Ботрайтах мы говорим?
— О Митче и Пэтси.
— Ты шутишь?
— Ага.
— Сколько они выиграли?
— Триста миллионов. Около того.
— Ты меня разыгрываешь.
— Ну как же.
— Роуз, так ты разыгрываешь меня?
— Это правда, Баррис. Ну, я имею в виду только слухи. Но я верю в них.
У Роуз была демоническая белая прядка в волосах и ногти как у вуду, длиной полтора дюйма, и она знала все обо всех. Не с помощью колдовства вуду, а потому, что работала диспетчером в полиции Брунсвика. И если она выдавала слух, то, скорее всего, он соответствовал истине.
