Если бы только Нелл прислушалась к голосу сердца.
От 17-й трассы он повернул на север, следуя вокруг города своим обычным путем против часовой стрелки. Солнечный свет стал меркнуть, он посмотрел вдаль и увидел, как к западу движется череда черных штормовых облаков. Их тень легла на болотистые заросли. Он прикинул, что стоит ожидать дождя. Он взял вправо к Риверсайд-Роуд, которая длинной полосой тянулась через заросли к кварталу зажиточных домов.
Там не стоит патрулировать слишком долго. В этом районе живет кое-кто из городских уполномоченных.
На травянистой обочине стояла коричневая «тойота-сокол». 1991 или 1992 года. Номер сообщал, что она из Огайо. Белый мужчина вытаскивал из багажника черный мешок для мусора.
Баррис подъехал сзади. Парень повернулся. Худощавый, темноволосый. В поведении чувствуется застенчивость. Но у него дружелюбное лицо.
Баррис сказал по радио:
— Я сорок третий, слышите меня?
Роуз, которая, наверно, как всегда, полировала ногти, пробормотала:
— Валяй.
— Проехал поворот на Риверсайд. Есть ли данные на «сокол» 1991 или 1992 года, из Огайо, номер JBX-681?
Парень стоял, глядя на него и держа мешок так, словно в нем была коробка для завтрака, — хороший мальчик, стоит и терпеливо ждет. Баррис сомневался, что данные о номере придут слишком скоро, так что он вылез из машины и подошел.
— Добрый день, сэр.
— Добрый день.
— Могу ли я спросить, что в этом мешке?
— Животное, которое я нашел.
— Живое?
— Я обнаружил его у себя в рулевом управлении. И хочу похоронить его.
— Сэр, могу ли я посмотреть ваши водительские права и страховой полис?
Мужчина вынул бумажник и протянул права. Странное у него имя. Баррис удивлялся ему, пока парень шарил в бардачке в поисках карточки страховки. Когда он вернулся, Баррис спросил:
— Сэр, как произносится ваша фамилия?
— 3-дер-ко.
— А имя — Ромео?
— Мама решила, что мне предстоит быть любовником.
Звучит как шутка, но Баррис не купился на нее.
— И в настоящее время вы живете в Пикуа, штат Огайо.
— Да.
— И что вас привело в Брунсвик?
— У меня отпуск.
Баррис отнес документы к себе в машину и снова позвонил Роуз, которая сообщила ему, что «сокол» зарегистрирован на имя Здерко. Он попросил ее проверить по информационной базе. Ответ — все чисто. Никаких задержаний. Все нормально. Он вернул документы Здерко и сказал:
— Сэр, могу ли я посмотреть на животное?
— Конечно. Но может случиться, что, когда я открою мешок… м-м-м… запах будет ошеломительный. О'кей? Я предупредил вас.
— Я постараюсь быть готовым.
— Ну тогда ладно.
Здерко развязал мешок.
Посмотрев в него, Баррис увидел мешанину костей, меха и хрящей. Запах ударил его в лицо и выжал слезы из глаз.
— Ух ты!
— Я предупреждал.
— Да, тут уж все ясно. Можете завязать мешок.
Здерко затянул узел.
— Как давно животное мертво?
— Примерно сорок восемь часов. Что сегодня, пятница? Ну так вот, в среду вечером я ехал вроде как через Северную Каролину. Я стукнул его, и, должно быть, он подпрыгнул и как-то попал в рулевое управление, но до недавнего времени я об этом даже не догадывался.
— Понимаю.
— Видите ли, я почувствовал запах. Господи, подумал я, как быстро это все случилось.
— Сэр?
— Я хочу сказать, как быстро это существо сгнило.
— Да, сэр.
— Но я понятия не имел, что это за запах, пока не посмотрел.
— Понимаю. Значит, вы собираетесь похоронить его?
— Ага.
— Где?
— Ну… я не знаю. Наверно, где-то здесь.
— Неплохая идея.
— Это незаконно?
— Пока не получите разрешения от владельца.
— А кто владелец?
— «Геркулес инкорпорейтед». Видели большой химический завод ниже по дороге?
— Ага. Так что мне делать с этой штукой?
— Н-н-ну…
Это был хороший вопрос.
Здерко продолжал настаивать:
— То есть я могу кинуть его в мусор, да?
— Ага.
— Но это же противозаконно — относиться к трупу без всякого достоинства.
Баррис задумался.
— Сэр, я не говорил, что вы можете забыть о достоинстве. Можете уделить ему столько уважения, сколько считаете нужным, что будет весьма достойно, но вы не имеете права переходить эту границу, потому что эта земля принадлежит «Геркулес инкорпорейтед».
Упало несколько тяжелых капель, говоря о приближении шторма.
— Я не могу позволить себе купить участок на кладбище, — сказал Здерко.
— Понимаю.
— Просто я считаю, что с этим животным надо поступить по справедливости.
— Согласен.
— Моими стараниями он проделал весь путь от дома до этих мест, где совершенно чужой, а сейчас я брошу его в кучу мусора. Вы понимаете?
И тут Баррис удивился сам себе.
— Сэр, — сказал он, — вы видите вон тот прутик с желтой ленточкой? Видите его? Все, что за ним, принадлежит городу Брунсвику. Я не хочу сказать, что тут вам позволено хоронить все, что угодно, предупреждаю только: что бы вы ни делали, не оставляйте после себя пластиковый мешок. — Он посмотрел в небо. — И вам лучше поторопиться. Вы слышите меня?
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
— Хорошо.
Все это звучало так, словно Баррис дал понять: меня совершенно не волнует, что вы будете делать с этим мешком протухшего мяса — но лишь когда меня не будет поблизости.
Он вернулся к своей машине и, отъезжая, прекрасно чувствовал себя. Он был доволен, что не вступил в перебранку с этим незнакомцем. Боже Всевышний, он мог это сделать.
МИТЧ глубоко погрузился в строки псалмов. Он читал: «Глаза мои полны печали; они выцвели и постарели из-за моих врагов. Почему Ты отдалился от меня, о Господь? Почему во времена бед и тревог Ты скрываешь от меня Свой лик?»
Он слышал, как Пэтси всхлипывает на кухне, и подумал, что стоит пойти и утешить ее, но всхлипывания дали ему понять, что она пьяна и ничего не станет слушать, да и что он мог ей сказать? В их жизнь вторгся ад. В их жизни больше не будет покоя, а только горькие слова псалмов: «Пересчитай моих врагов; ибо их много; и они ненавидят меня со свирепой жестокостью».
