Я люблю тебя, дорогой.
Может ли это быть правдой? Ну хоть на мгновение? Ты же можешь заново испытать привязанность к человеку, которого когда-то любила, разве не так? Внезапный прилив чувств, словно та часть твоего сердца, которое ты наглухо закрыла, снова открылась?
Однажды, еще в колледже, она сказала: «Ты просто потрясающ, Баррис». Но он заслужил эти ее слова всего лишь умением набрасывать деревянные кольца на горлышки молочных бутылок. Но он верил, что Нелл в самом деле так считает. Она не льстила ему и не флиртовала с ним. В этот один-единственный момент она в самом деле любила его.
Или после сорока лет размышлений на эту тему он продолжал верить — так и было.
Внезапно он услышал взрыв громкой музыки, который заставил его подпрыгнуть. Он не понял, откуда доносились звуки. Но не из телевизора. Не из телефона и не из микроволновки. Так что за чертовщина?
Снова. И тут только он понял: дверной звонок.
Теперь он давал о себе знать так редко, что Баррис и забыл, как он звучит.
Он вышел в переднюю и открыл дверь. На пороге стояла девушка. Лет двадцати или около того, блондинка. Стройная, с хорошей фигурой, но с простым невыразительным лицом.
— Офицер Джонс? — сказала она. — Вы меня помните?
— Конечно, — соврал он.
— Меня зовут Черилл. «Возрождение веры».
Ага. Наконец-то он вспомнил. Та девушка из церкви.
— Ах да. Что, снова наступило время?
— Сэр?
— «Вознесение сердца»?
— О нет, сэр. Мне просто нужно поговорить с вами.
У нее был серьезный голос.
— Полицейские проблемы? — прикинул он.
— Я звонила в участок, но они сказали, что вы ушли домой. Я затрудняю вас?
— Отнюдь.
— Я решила поговорить именно с вами потому, что знаю вас. Вы единственный офицер полиции, которого я знаю.
Он смутился — стоит ли приглашать ее войти? Если станет известно, что к тебе в дом зашла молодая девушка, то чужие языки не удержишь. Но волнует ли его, что будут болтать чужие языки? Да ради бога. Он отошел в сторону, и она вошла. Гостиная была скупо обставлена и чисто прибрана — поскольку Баррис не пользовался ею, — и он предложил ей присесть на лимонно-зеленую кушетку с подушками, — а сам устроился в кресле с оборками. В последний раз он сидел в нем в день похорон Барбары.
— Итак, — сказал он, — чем я могу вам помочь?
— Вы знаете, где я работаю?
— Вроде у Чамми. Вы по-прежнему там?
— Да.
Этот универсальный магазин располагался рядом с трассой I–95. Похоже, что он стоял там с давних пор. «Неужели вся ее карьера связана только с ним?» — подумал Баррис.
Хотя кто он такой, чтобы судить о чужой карьере? Особенно учитывая его собственную.
— Словом, так, сэр. Я думаю, мне кое-что известно.
— Простите?..
Эта девушка ходила в класс изучения Библии, который вела Барбара. Баррис прикинул, не собирается ли она обрушить на него какое-то религиозное откровение. Типа того: сэр, откуда нам известно, что Иисус воскрес во плоти? Если она спросит что-то такое, придется признать, что от него нет никакой пользы.
Но тут она удивила его:
— Я думаю, мне кое-что известно о джекпоте.
— Простите?..
— Выигравший билет был продан в нашем магазине.
Ага. Вот как.
— И что это за парень, который выиграл? Не Ботрайты, а другой парень?
— Какой другой?
— Шон Макбрайд. Разве вы не видели объявление по телевизору?
— Нет, — сказал он. — Я был на пресс-конференции, но я там работал. Ну, вы понимаете, обеспечение безопасности. Снаружи, на стоянке. Так что по сути я ничего не знаю. Что, появился какой-то другой победитель?
— Угу. Ботрайты разделили выигрыш с этим парнем Шоном Макбрайдом. Сказали, что он друг мистера Ботрайта. Они говорят, что он, мол, дал деньги мистеру Ботрайту на покупку билетов.
— Вот как…
— Но дело в том, — продолжила она, — что этот парень был в нашем магазине в четверг утром. То есть на другой день после розыгрыша. Я помню, потому что именно тогда телевизионщики явились в магазин. И он спросил меня, что тут происходит. Он даже не знал, что прошел розыгрыш джекпота. Мне пришлось рассказать ему.
Баррис поднял руку:
— Подожди.
Она застыла в молчании.
— Я пытаюсь уловить смысл во всем этом, — сказал Баррис. Он наморщил лоб. — Этот парень пришел… когда?
— В четверг.
— После розыгрыша?
— Вот именно, сэр. Об этом я вам и говорю. А вчера я смотрю телевизор, и он снова там. И говорит, что он старый друг мистера Ботрайта. И что половина джекпота принадлежит ему. Но я… я хочу сказать… я думаю… — Она запнулась.
Баррис подсказал ей:
— Ты думаешь, что он врет?
Она кивнула.
— Но почему Митч соглашается с этой ложью?
Девушка пожала плечами.
Тем не менее ответ был очевиден, и он произнес его:
— Ты думаешь, он напуган?
— Да.
В голове Барриса просветлело, и двери со скрипом открылись. Некоторые из этих дверей вели прямиком к Нелл Ботрайт (конечно, в итоге все вели к ней).
Но внутри раздался голос, который сказал — притормози.
Не торопись с места в карьер, Баррис. На этом ты и горишь каждый раз — слишком быстро, черт возьми, берешься за дело. Думаешь, что у тебя есть личное окошко, через которое ты и добираешься до правды. В прошлом это кончалось большими ошибками. Поэтому ты всего лишь капрал, хотя в свое время был детективом в отделе по борьбе с наркотиками береговой охраны и через пять лет мог стать капитаном — но нет, ты жаждал немедленной славы; ты поверил жуликам, которые водили тебя за кольцо в носу, и остался ни с чем. А теперь ты можешь стать объектом насмешек, и твоя никчемная карьера придет к концу. Так что притормози.
Действуй осторожно и внимательно.
Спроси себя: что может хотеть эта девочка и что она скрывает? Не преследует ли она какие-то свои личные цели?
— Итак, — мягко сказал он, — когда этот парень оказался в вашем магазине, как он себя вел?
— Не знаю. Как-то странно. Он использовал нашу штуку для шин… ну, для накачки воздуха. Затем вернулся и сказал, что именно давление воздуха и привело его в магазин… или что-то такое. Я не знаю. Я не помню, что именно он говорил.
— Что-то личное?
— А?
— Он что-то говорил лично о тебе?
