Она улыбнулась. Она обладал безупречной сдержанностью. Он подумал о ней, как о планете на строгой эллиптической орбите. Камеры за ней блестели, как лунные диски, и зрелище было ошеломляющим.
— И они пришли к вам. Почему? Потому что вам выпала удача? Из-за ваших денег?
Он громко рассмеялся:
— Я думаю, из-за Господа.
Он повернулся к Таре:
— Тара, когда твой отец сказал тебе, что семья хочет разделить джекпот, какая у тебя появилась первая мысль?
Тара задумалась.
— Ну… Я вспоминаю, что вроде на секунду у меня появилась мысль: «Папа, а мы должны это делать? И должен ли все это знать этот парень?»
Одна из камер, подкравшись, взяла в кадр, как Шон потряс головой и засмеялся.
Тара продолжила:
— Но затем… мне довелось узнать его…
Она бросила на него быстрый взгляд. Глаза у нее были затуманены, и в них чувствовалась нотка мольбы. Он понимал, что она это делает ради камеры, для спасения людей, которых она любит, — но тем не менее нет ли тут частицы правды? Ее румянец — ведь он подлинный, не так ли? И довольное выражение на лице ее матери — он знал, что оно-то было искренним. Пэтси была довольна тем, что может доверить свою жизнь его рукам. Принадлежал ему и Джейс — он знал и это. И даже Митч, похоже, расслабился. «А снаружи толпились паломники, ожидавшие его, и тысячи их были готовы явиться, и миллионы скоро придут ко мне. Я привнесу в этот мир чистую веру. Я сделаю нечто вроде волшебного гобелена, который сплету из веры, любви и силы, и он оживет…»
Вибрация в кармане. Звонит Ромео.
— Тара, — спросила Дайана Сойер, — когда Шон сказал, что готов раздать все эти деньги… вы поверили ему?
Тара слегка закусила нижнюю губу. Камера приблизилась.
— Да, — сказала она.
— Вы не подумали, что он слегка рехнулся?
— Нет. Я думаю, он прекрасен.
Камеры с нее переместились на Шона и снова на нее. Дайана Сойер с сияющим лицом смотрела на них. Но он снова почувствовал вибрацию на бедре — этот долбаный телефон. Ромео звонит второй раз. «Какая-то аварийная ситуация, с которой, как я предполагаю, он справится сам, — но все же я должен ответить».
Дайана Сойер спрашивала Тару обо всех этих деньгах, что они значат для ее семьи. На мгновение камеры оставили Шона в покое. Он вытащил телефон из кармана, опустил его пониже и откинул крышку. Ромео послал ему текст:
«Бунт. Тара и Митч. Собираются к копам. Планируют убить нас».
Шон резко захлопнул крышку.
Тара говорила:
— То, о чем говорит Шон, я думаю, справедливо. Деньги должны служить тому добру, которое ты можешь сделать. Если вы будете держать их для себя, вы будете жалкой личностью. А если с их помощью вы принесете любовь? Вы будете счастливы. Я думаю, в этом он прав. Вы знаете, он все время говорит, как много ему дал мой отец, многому научил. А сейчас нас учит именно он.
И ее сияющая улыбка.
Невероятно. Как она может быть такой словоохотливой? Такая врунья, врунья до мозга костей. Как она может? И ее отец рядом с ней! Не человек, а какое-то увертливое дерьмо. Врать всему миру. Засранец. Лицемерный лгун!
Дайана Сойер повернулась к нему:
— Похоже, эта семья любит вас, мистер Макбрайд.
Он собрался с силами и выдавил улыбку:
— Теперь они — что-то вроде моей семьи. И вроде они в самом деле любят меня.
Все рассмеялись.
Он подумал: «Как бы нам заставить тебя страдать?
В истории не было никаких мечтаний, и такие засранцы, как ты, разодрали ее на куски своими ложью, предательством и эгоизмом. Но в этот раз вы получите награду. Награду, за которую будете расплачиваться весь остаток своих жизней, вы, трусливые засранцы».
Когда интервью завершилось, он дал знак продюсеру, который подошел и отцепил у него микрофон. Он зашел в небольшую ванную рядом с комнатой Джейса и нажал на клавиатуре сотового номер 7.
— Долго я тебя дожидался, — ответил Ромео.
— Скажи мне только вот что, — прервал его Шон. — Что они планируют?
— А ты готов?
— Просто скажи мне.
Ромео зачитал ему послания.
Шон сказал ему:
— Слушай, я тут, мать твою, никак не могу уединиться. Я сейчас в этой маленькой сральне. Она словно уборная в трейлере Венделла Редински, помнишь ее? Словно сделана из картона. А эти паломники как мухи; они повсюду. Поиметь бы их! Господи, ну ей и придется пострадать. И всей ее семье. Они будут мучиться так, что и не поверят, будто такие мучения существуют на свете.
— Шон, мы не должны…
— Не объясняй мне, чего мы не должны. Ты знаешь, что мы должны сделать. Мы заставим их корчиться, когда подключим к ним электроток.
— Шон…
— Жалей этих засранцев.
ПЭТСИ подошла поговорить с Дайаной Сойер с глазу на глаз после шоу, пока команда просматривала отснятый материал. Она спросила Дайану о ее любимых благотворительных учреждениях, и та упомянула Фонд Робин Гуда. Пэтси сказала, что хотела бы сделать в него небольшой взнос.
Она сказала «небольшой», но и она, и Дайана понимали, что она имела в виду не «маленький».
Она поймала себя на том, что хотела бы присутствия Шона. Но он исчез.
Она проводила Дайану до ее арендованного автомобиля, величественного черного «лексуса». Паломники обступили подъездную дорожку и стали аплодировать, а Дайана оказалась достаточно любезной, чтобы приостановиться и поболтать с ними. Женщина, которую Пэтси презирала, миссис Рили, подошла и стала хлопать челюстью, отпуская уничижительные реплики в адрес Эллен Дегенерес, словно Дайане это было надо! Дайана отпрянула от нее и повернулась к Пэтси за спасением.
— Очень жаль, — сказала Пэтси миссис Рили, — но мы так спешим, потому что нам надо поговорить. — Ни грубо, ни оскорбительно, но — бах! — и женщина заткнулась.
Когда Пэтси и Дайана отошли, та пробормотала:
— Благодарю вас.
И Пэтси подумала: «Может быть, это правда — то, что Шон сказал обо мне, — я буду руководить».
Она подумала, что, наверно, есть присущие тебе качества, которые, как бы ни были они тебе близки, ты их просто не замечаешь. «Ты слепа и не видишь их. Нужен кто-то со свежим глазом, чтобы увидеть их, вынести миру и заставить тебя сиять в глазах всех, как я сияю сейчас. Господи, как бы мне хотелось, чтобы Шон был здесь. Где он, куда он ушел, ради всего святого, что он делает?»
РОМЕО вцепился зубами в костяшки пальцев, словно грыз яблоко, а затем тыльной стороной окровавленного кулака вытер слезы. Затем нажал на педаль газа. Но поскольку двигатель был отключен (он остановился рядом с мельницей пульпы), ничего не произошло. Он не мог плакать, потому что говорил по телефону с Шоном. Тот объяснял ему, что Ромео должен сделать. Он говорил, что двигаться надо шаг за шагом, и после каждого шага он будет ждать сообщения Ромео.
