— Я не сомневаюсь, сир, что вам отлично известно, кому во Франции принадлежат деньги… огромные деньги в золоте и владениях.
— Я понимаю, куда вы клоните, Ногаре, — раздраженно бросил король. — Тамплиеры. Все наши разговоры сводятся к ним…
Ногаре молча поклонился.
— …Но я не собираюсь, рискуя своим положением, обращаться к ним за помощью и усиливать их и без того огромное влияние. Этот проклятый Бонифаций… — Филипп уже дважды упомянул ненавистного ему папу. — Надо убедить де Го издать буллу, которая обязывала бы их платить налоги. — Король никогда не называл нынешнего обладателя престола Петра его папским именем. — Так что вам необходимо поскорее приступать к работе.
Фаворит короля сделал вид, что размышляет над предложением своего повелителя.
— Мы уже это обсуждали, ваше величество, — наконец заговорил он. — Боюсь, что это не выход. Папа Климент не сможет сделать этого, не посеяв в лоне Церкви глубоких раздоров. А это не в ваших интересах. Только представьте, сколько времени пройдет, прежде чем все вновь войдет в свое русло.
— Так предложите мне другое решение проблемы! — Филипп повысил голос. — И пусть оно окажется более успешным, чем чеканка новых монет или идея с Королем-воителем. Что за дурацкий титул!
Ногаре задумчиво коснулся верхней губы, пытаясь скрыть улыбку. Идея с монетами едва не стоила королю жизни. Филиппу пришло в голову, что их можно чеканить с меньшим содержанием золота, оставляя себе разницу. Монарха быстро разоблачили, и ему пришлось искать спасения от своих разгневанных подданных. И укрытие ему предоставили не кто иной, как… тамплиеры. Они обращались с королем подчеркнуто почтительно, и Филипп на собственном опыте убедился в великолепной организации и огромной власти ордена Храма.
История с титулом Короля-воителя произошла около двух лет назад. По совету ближайшего окружения (в которое входил и Ногаре) Филипп решил стать поборником и ревностным защитником христианства, собрав все рыцарские ордена (и, разумеется, их неисчислимые богатства) в новый единый орден рыцарей Иерусалима. Глава нового ордена (то есть, он сам) будет именоваться Rex Bellator, что означает Король-воитель, и этот титул королю Франции будет присвоен самим папой и в дальнейшем станет передаваться по наследству. Жак де Моле прибыл с острова Крит, чтобы предстать перед королем, вежливо его выслушать… и отказать ему в поддержке. Орден рыцарей-госпитальеров не стал даже утруждать себя любезностями.
Конец разногласиям Филипп положил, когда отправил в отставку министра, придумавшего этот смехотворный титул для главы нового ордена, и принялся ломать голову над новыми способами пополнения казны.
Ногаре сделал рукой жест, призванный убедить короля в том, что на этот раз не произойдет ничего подобного.
— Нет, нет, ваше величество. Мой план гораздо проще. И надежнее.
Глаза короля заинтересованно заблестели.
— Как вы, вероятно, знаете, тамплиеры не пользуются особой любовью народа, — продолжал Ногаре. — Они даже не скрывают своего так называемого интеллектуального превосходства. Это, а также их неприступность отнюдь не способствуют росту их популярности.
— Они совершенно невыносимы, — напыщенно кивнул монарх.
— Я уже не говорю об их несметных богатствах, об оккультном и эзотерическом характере их церемоний, — закончил свою обвинительную речь фаворит короля, не обратив ни малейшего внимания на слова собеседника.
— Разумеется, разумеется, — опять закивал Филипп. — Но куда вы клоните?
— Народ принимает все, что делается во славу Божью, разве не так? В итоге Церковь вынуждена действовать соответствующим образом. Ей просто ничего другого не остается.
— Ногаре, — король пристально смотрел в глаза своему фавориту, — я не люблю загадок. Попрошу вас говорить яснее.
— Простите, ваше величество. Я хочу сказать, что если вы объявите орден тамплиеров вне закона, вы тем самым достигнете двух целей: раз и навсегда покончите с этими гордецами и выскочками, а также… — Ногаре немного помолчал, — добьетесь того, что все их богатства отойдут короне.
Филипп постукивал хлыстом по ладони, и вдруг замер, занеся хлыст для очередного удара. Он медленно откинулся на спинку кресла.
— Ногаре, вы понимаете, что говорите? Объявить их вне закона? На каком основании?
— По обвинению в ереси, сир. Их нетрудно обвинить в бесовских ритуалах, идолопоклонничестве, противоестественных действиях на церемониях посвящения… Уверен, им можно предъявить и тысячу других обвинений.
Филипп бросил хлыст на стол, сделав вид, что ничто не способно нарушить стремительный ход его мыслей, перевел взгляд на собеседника и впился в него своими широко раскрытыми синими глазами.
— Я вижу, Ногаре, что эта мысль для вас не нова. Я отлично знаю вашу скрупулезность и нисколько не сомневаюсь в том, что у вас уже и план разработан.
Королевский фаворит ограничился легкой улыбкой.
Филипп молчал, поглаживая верхнюю губу. Ногаре не составляло труда догадаться, какое направление приняли его размышления.
— Ну хорошо, — наконец произнес король, — пожалуй, это осуществимо. Мне также совершенно ясно, что я должен остаться в стороне. Если что-то пойдет не так, то вся ответственность ляжет на вас. — Он произнес это мягко, но в его последних словах явственно прозвучала угроза. — Однако, в случае успеха я обещаю вам славу и величие.
— Мне не нужно большей награды, чем возможность служить вам и Франции, сир. Но мне для этого кое-что потребуется.
— Что вам нужно?
— Право распоряжаться королевской печатью. Это позволит мне действовать, не привлекая к вам внимание.
Филипп снова погрузился в молчание. Он слегка наморщил лоб и оценивающе посмотрел на Ногаре, сохранявшего совершенно невозмутимый вид. Наконец король перевел взгляд на свою правую руку и быстрым движением сорвал с пальца тяжелый золотой перстень с аметистом, на котором был высечен королевский герб.
— Возьмите, — произнес он, протягивая перстень Ногаре. — И пусть это кольцо послужит подтверждением моего решения назначить вас хранителем королевской печати. Я распоряжусь о том, чтобы все было сделано официально и надлежащим образом.
Гийом де Ногаре склонил голову и протянул к перстню руку. Король не заметил, что его глаза вспыхнули безумным торжеством.
— Каковы ваши планы относительно де Моле? — поинтересовался монарх, когда его фаворит поклонился и хотел уже удалиться. — Не забывайте, что великий магистр только что стал крестным одного из моих сыновей.
В ответ Ногаре лишь холодно улыбнулся.
— Ваше величество — охотник, следовательно, знаете, что прежде чем предъявить публике трофей, жертву необходимо обезглавить.
20
Лион и Реймс, 1314 год
Тяжелые ворота Лиона захлопнулись за спиной Ногаре, впустив в город его карету. Сидящий на козлах начальник личной гвардии Ногаре предъявил часовым его верительные грамоты, и те немедленно пропустили их, не проявив ни малейшего интереса к тому, кто на самом деле находится в экипаже. На улицах города было темно, хотя в безоблачном небе ярко сияла полная луна. Экипаж остановился на небольшой площади перед церковью тамплиеров, но несколько поодаль. Присутствие возле церкви экипажа без опознавательных знаков среди ночи могло привлечь нежелательное внимание.
