Сейчас, наблюдая за тремя мужчинами и женщиной, проникшими в гробницу Сети I, она вспомнила тот день, когда в почти готовой усыпальнице ей пришлось нанести смертельный удар. Она приняла облик большой кобры и из каменной колонны бросилась на вора, вознамерившегося забрать странный черный предмет. Охрана его была возложена лично на богиню, и он до сих пор хранился в глубине этой самой колонны.
Меретсегер понятия не имела, для чего он нужен, да это ее и не интересовало. Она знала лишь то, что главный мастер поручил охранять его, и что она не имеет права сплоховать. Богиня-змея считала обитателей города мастеров детьми, заботу о которых она возложила на себя. Женщины становились ее жрицами, а главный мастер внушал ей такое уважение, что был для нее чем-то вроде верховного жреца.
В городе давно не осталось ни единого жителя, да и сам город превратился в руины, но Меретсегер и это не волновало. День ото дня она беспокоилась лишь о выполнении своей задачи.
И сейчас ее шестое чувство, которое прежде никогда не подводило богиню, шепнуло ей, что, возможно, очень скоро ей снова придется кого-то убить.
Группа из трех мужчин и одной женщины уже приближалась к колодцу, расположенному поблизости от погребальной камеры в конце тоннеля. Вечерело, и солнце клонилось к закату. В гробницу Сети I уже не пускали посетителей, поэтому внутри были только эти четверо. У входа по-прежнему стояли охранники в рубашках цвета хаки и коротких брюках.
Меретсегер сосредоточилась на молодой женщине в светлых брюках и тонкой блузе. Интуитивно она ощутила, что угроза исходит именно от нее. Было видно, что она полностью ушла в себя. Ни она, ни ее спутники не произносили ни слова.
Когда они наконец вошли в зал с колоннами, расположенный перед погребальной камерой, в которой некогда стоял саркофаг фараона, богиня, готовая к броску, подобралась поближе. Она увидела, как девушка указала на колонну — на ту самую, в недрах которой и скрывался предмет. Один из мужчин приблизился к колонне со странным аппаратом в руках и поднес его к рисунку.
— Тут есть металл! — взволнованно воскликнул мужчина. — Максимальная интенсивность сигнала в самом центре солнечного диска.
Женщина взобралась вверх по маленькой лестнице, которую придерживал один из ее спутников. Подняв вверх фонарь, она присмотрелась к фреске.
Меретсегер уже не сомневалась, что предмет, который спрятал в колонне главный мастер, в опасности, и издала злобное шипение.
Девушка извлекла из кармана кисточку и нож и принялась возиться с кирпичом в центре красного солнечного диска.
— Похоже, он вообще не закреплен, — послышался ее голос. — Думаю, его можно легко отсюда вытащить. Потом мы просто положим его на место, и никто ничего не заметит.
Один из мужчин протянул ей кожаные перчатки.
— Возьми, Николь, так тебе будет легче.
Меретсегер подобралась перед броском. Капюшон на ее шее вздулся, а к зубам подступил яд. Вдруг она заметила в камере пятого человека, хотя мгновение назад его не было.
Этот мужчина возник в ближнем к колонне углу. И хотя он стоял совсем близко к остальным, они его не замечали, словно его и не было, или не видели его. Но его видела богиня. Она сразу же узнала это смуглое лицо и открытый взгляд глубоких черных глаз. Это был тот самый человек, который спрятал в колонне черный предмет. Вскоре после этого сюда принесли фараона и гробницу запечатали. В следующее мгновение Меретсегер поняла, что не только она видит этого человека, но и он видит ее.
Так же, как и в тот памятный день, он был одет в белую набедренную повязку, а его черные волосы ниспадали по бокам от лица. В памяти Меретсегер ожили те почти забытые времена, когда в Фивах было много одетых подобным образом мужчин, а из селений долины часто доносились размеренные молитвы, возносимые жителями в честь богини-змеи.
Все это кануло в прошлое, но сейчас он опять стоял перед ней, пристально глядя ей в глаза, а его полные губы все шире расплывались в улыбке.
Он не произнес ни слова, но Меретсегер отчетливо услышала его голос.
— Она избранная. Именно ее мы так долго ожидали. Она не намерена ни грабить, ни осквернять гробницу. Ей всего лишь предстоит исполнить предписанное.
Меретсегер посмотрела на женщину, и ее ярость стихла. Выждав несколько мгновений, она отступила. Обернувшись, чтобы еще раз взглянуть на того, кто только что с ней говорил, она обнаружила, что в углу никого нет.
Николь почувствовала, что кирпич без малейших усилий с ее стороны выходит из стены. Осторожно очистив шершавые края кирпича, она потянула его к себе. На низкой лесенке она почти касалась головой потолка камеры. Если бы она сейчас взглянула на Пьера де Лайне, то увидела бы, что он нервно озирается по сторонам, как будто опасаясь неожиданного вторжения. Он даже приподнял руки и застыл в оборонительной позе.
Но девушка была всецело поглощена своим занятием. Кирпич выдвинулся из стены, как ящик, полый внутри. В углублении стояла маленькая статуэтка, а под ней лежал черный предмет, столько дней и ночей преследовавший ее в видениях и снах.
Николь нисколько не сомневалась в том, что это именно он. Она хорошо запомнила этот глубокий черный цвет в окружающем его мраке. К своему удивлению, девушка отчетливо увидела его очертания, как если бы он был ярко освещен, и изумленно обернулась к своим спутникам; На нее смотрели три пары встревожено следящих за каждым ее движением глаз. К Нагибу и де Лайне присоединился и директор некрополя Долины царей. Ни один из мужчин даже не пытался скрыть нетерпение. Но ее взгляд как магнитом привлекли к себе глаза ее шефа. Ей показалось, что в мире не существует ничего, кроме этого пронзительного взгляда, а ее голову сдавил уже привычный обруч головной боли, хотя Николь и этого не заметила.
Для нее существовали только эти глаза, и они что-то ей говорили.
Не отдавая себе отчета, как будто вместо нее все сделал кто-то другой, не имеющий к ней ни малейшего отношения, она взяла металлическую статуэтку и протянула ее Гамалю Нагибу.
Он осторожно принял ее из рук девушки и начал благоговейно разглядывать. Стоящий рядом директор некрополя вытянул шею, пытаясь получше рассмотреть то, что держал в руках Нагиб.
— О! — восхищенно выдохнул он.
Лишь Пьер де Лайне не проявил ни малейшего интереса к маленькому произведению искусства — он продолжал пристально смотреть в глаза Николь.
Девушка прекрасно поняла, что от нее требуется. Ее воля даже не пыталась сопротивляться полученному мысленному приказу. Она быстро извлекла черный предмет из тайника и незаметно опустила его в карман брюк. Впрочем, спешка была излишней. Даже если бы она замешкалась, никто ничего не заметил бы, потому что ее спутники увлеченно разглядывали статуэтку.
— Невероятно! — шептал Нагиб на родном языке.
Он обернулся к француженке и поднял находку над головой, как бесценный трофей.
