Ленгтон пододвинул стул, сел перед своим столом, потер колено, спросил кофе. Со стула он показал на доску:
— Нам нужно выяснить, что такого знал этот Мерфи, за что ему перерезали глотку. Нужно найти Сикерта и Рашида: или они сами, или некто, близко с ними знакомый, запугивает кого-то в тюрьме до такой степени, что этот кто-то убивает, не задумываясь о последствиях. — Ленгтон вздохнул. — Далее, из этого следует, что двое исчезнувших детей Гейл Сикерт если еще и не погибли, то находятся в серьезной опасности. В газетах, по телевидению об этом много шумят, но ничего не слышно ни о том, ни о другом ребенке.
Ленгтон встал, как будто сидеть ему было больно, обернулся к присутствующим и попросил рассказать о проделанной работе.
Грейс доложила о больнице, куда поступил Джозеф Сикерт. Он сам пришел в отделение неотложной помощи и назвался Рашидом Барри. С его слов, он гостил у друзей, когда почувствовал себя неважно, и местом постоянного проживания указал общежитие в Брикстоне.
— У него была очень высокая температура и явно нездоровый вид. Врач предложил ему сделать эхокардиограмму, но Сикерт ни за что не хотел даже ненадолго задерживаться в больнице. Ему дали лекарство от повышенного давления…
Тут Ленгтон перебил Грейс:
— Грейс, это все нам не нужно. Вы спросили, были ли с ним дети?
— Спросила. Но по всей видимости, он пришел один, и его быстро приняли, так как он был сильно возбужден. Он кричал, ругался, даже лег на пол, жалуясь, что задыхается.
— Сколько он пробыл в больнице?
— Полдня. Его собирались положить в отделение, но он отказался и ушел.
— Получается, что дети и Сикерт вот уже три недели как пропали! Кто-то же должен знать, где они находятся! Нужно внимательно следить за сообщениями прессы.
— Врач предупредил Сикерта, что наступает кризис, потому что его рвало и, как я сказала, у него была высокая температура. В таком состоянии он очень подвержен инфекциям. Я хочу сказать, что рано или поздно ему все равно придется обращаться за помощью.
Следующим заговорил Майк Льюис:
— Мы начали проверку общежитий для бывших заключенных и других правонарушителей в районах Харлсден, Хэкни, Брикстон и Тоттенхем. Некоторые постояльцы находятся там по решению суда — отпущены под залог или освобождены условно. Кого-то помещают туда на время выполнения общественных работ, если суд постановил оставить их под надзором. Нас постоянно уверяют, что проживающие в общежитиях не могут уходить и приходить по собственному желанию: правила там строгие, комендантский час обычно с одиннадцати вечера до семи утра. В большинстве общежитий имеется круглосуточная охрана, и сотрудники утверждают, что они работают в тесном контакте с местной полицией и администрацией. Если проживающие не подчиняются установленным правилам, условия для них ужесточаются, вплоть до возвращения в камеру. В общежитие не разрешается проносить алкогольные напитки, медикаменты, если они не прописаны врачом, растворители и тому подобное. Как мне объяснили, комнаты регулярно проверяются.
Льюис поднял глаза. Ленгтон сидел, опустив голову, и явно скучал.
Льюис все же продолжил:
— Так в теории, но на практике в этих общежитиях и реабилитационных центрах творится полный бардак, только никто не хочет в этом признаться. Сотрудников хронически не хватает, а тех, кто работает, разрывают на части. У нас тут целый список преступников, которые умудрились срезать свои электронные бирки и уйти. И вы не поверите: некоторые из этих условно освобожденных ездят отдыхать за границу! Они просто-напросто плюют на все правительственные постановления касательно правил пребывания под надзором. У сотрудников службы пробации уже ум за разум заходит.
Ленгтон зевнул. Льюис пошуршал страницами блокнота:
— Один из них сказал мне, что тысячи преступников — среди них и насильники, и вооруженные грабители — разгуливают на свободе и развлекаются себе на курортах, хотя формально они освобождены условно-досрочно и находятся под надзором, и, похоже, иностранные власти ничего об этом не знают! Мне жаловались, что проверять жильцов становится все труднее, потому что многие не говорят по-английски. Недавно прошла информация, что нелегальный иммигрант устроился на работу в службу безопасности Центрального уголовного суда, хотя он успел посидеть в тюрьме и его дважды депортировали! Он представил подложное свидетельство о рождении. Охранял ни много ни мало центральный вход здания, а ведь там постоянно идут суды над террористами…
— Давай уже ближе к делу! — рявкнул Ленгтон.
— Извините, шеф. Так вот, мы знаем, что Вернон Крамер скрывал Артура Мерфи у себя в комнате. В том же общежитии мы расспросили о Рашиде Барри. Нам сказали, что он дружит с одним из жильцов. Мы обнаружили также, что Рашид Барри значится в списке тех, кто посещал жильцов общежития в Хаунслоу: там живет еще один его друг, очень опасный психопат. Месяц назад он срезал свою бирку и пропал. У нас нет сведений о том, что Рашид Барри сидел в тюрьме, так что мы можем лишь предположить, что он ходил в общежитие к кому-то из знакомых. Ходил туда как к себе домой, когда ему вздумается. Похоже, он торговал наркотиками.
Майк Льюис сел. Ленгтон молча смотрел, как один из сотрудников записывает на доске новые имена и фамилии.
Подошла очередь Гарри Бланта.
— Я ездил в Хаунслоу с Майком. Я просто взбешен, потому что из тех работничков все надо прямо клещами вытягивать, так что я не стал тратить на них время, а поговорил с молодым парнем, который там на общественных работах. По-моему, он дал мне очень ценные сведения.
Ленгтон сидел, прикрыв лицо рукой. Анна видела, как он морщится от боли и все время потирает колено.
Гарри показал на доску:
— Парень рассказал мне, что был у них один человек, отбывал недолгий срок на общественных работах. По его словам, совсем чокнутый, все время талдычил, что имел дело с тысячами подложных документов — и паспортами, и разрешениями на работу, и визами. Звали его Клинтон, фамилия Каморра, похоже, он и есть этот самый психопат — ну, тот, о котором говорил Майк Льюис.
Ленгтон смотрел сейчас на Гарри и внимательно слушал.
Гарри продолжал:
— В двухтысячном году Клинтон Каморра был взят под стражу, его подозревали в переправке сюда к нам сотен нелегальных иммигрантов, в том числе детей, но его вовремя не депортировали — и вот теперь он на свободе! Ему дали четыре года за торговлю людьми и допрашивали в связи с ритуальным убийством мальчика шести или семи лет, тело которого нашли в мусорном баке на Риджентс-канале. После условно-досрочного освобождения его поселили в одном общежитии с Верноном Крамером, куда, как мы знаем, наведывался и Рашид Барри. Парень сказал, что Каморра живет в районе Пекэм или где-то поблизости. Я просмотрел его дело — там сказано, что первый раз он приехал в Англию в девяносто седьмом году и звали его Рашид Каморра.
Ленгтон покачал головой:
