— Темный Конь! — Хрупкая женская фигура возникла между ними.
Шарисса отвела своего спутника на более безопасное расстояние. — Манера
поведения Геррода — это его дело; я уже предупредила тебя, каковы мы, враады.
Мы предпочитаем держаться особняком; я думала, что за три дня ты это уже
заметил.
«Из-за этого чудовища она и задержалась», — отметил про себя
Геррод. Он так и думал; но ему нравилось, когда его предположения
подтверждались. Что ж, это делало задержку Шариссы простительной. Что такое
представляет собой он в сравнении с могучим Темным Конем?!
Размышляя над этим вопросом, чародей припомнил кое-что,
касающееся этого беспокойного создания. Дру Зери рассказывал о том, кто стал
его необычным спутником во время его временного изгнания из Нимта, изгнания
случайного — явившегося следствием неумеренного любопытства, проявленного
волшебником. Геррод считал, что рассказ Дру Зери несколько приукрашен; он и
представить себе не мог создание вроде Темного Коня.
Не то что теперь. Сейчас Геррод понимал, что слова Дру явно
не могли в должной мере охарактеризовать необычайного коня. Да и неудивительно.
Тезерени не сомневался, что любой рассказчик бессилен был бы это сделать.
— Извинись перед Герродом, — велела Шарисса Темному Коню.
Чародей нашел это забавным; она обращалась с исполином, как будто он был лишь
ребенком. Однако Темный Конь, похоже, огорчился.
«Это существо — ребенок?» — Геррод не мог в это поверить.
— Я приношу извинения тебе, кто называется Геррод!
— Извинения приняты. — Очень кстати, что капюшон и созданная
внешность скрыли выражение лица; улыбка его, наверное, рассердила бы обоих
гостей. Ребенок!
— Я задавал себе вопрос, что с тобой сталось, Шарисса, —
сказал чародей, чтобы перехватить инициативу разговора; теперь он имел
некоторое представление о том, кто находится перед ним. По словам Дру Зери,
Темный Конь был бессмертным, но, похоже, плохо представлял себе окружающий мир.
Геррод знал, как обращаться с подобными особями. — Я теперь понимаю, отчего ты
могла и позабыть о нашей встрече.
Та покраснела, и это чем-то понравилось ему. На нее было
приятно смотреть… впрочем, это не имело значения для него. Он думал лишь о
своей задаче.
— Извини, Геррод. Мне следовало добиться, чтобы люди как
можно скорее привыкли к Темному Коню — так как он собирается некоторое время
побыть здесь. И самый лучший способ для этого состоял в том, чтобы его видели в
моем обществе, когда я хожу по городу. Всякий раз, когда мне надо было
поговорить с кем-то, я представляла его им.
«Извините, вы еще незнакомы с Темным Конем?» — Геррод
представил себе подобную сцену и с трудом смог удержаться от смеха.
— И каков успех?
Шариссе, похоже, было не настолько весело.
— Слишком многие относятся к нему с недоверием. Они думают,
что мой отец использует его как орудие для того, чтобы изменить соотношение сил
в нашем триумвирате.
Ее последние слова огорчили Тезерени.
— А основные опасения относятся к моему отцу?
— Ну, он еще не видел Темного Коня. Силести, однако, его
видел.
Герроду было бы интересно знать, как поступил его отец, а не
Силести. «Ты остался в тени — ведь так, отец? Интересно, что ты замыслил?»
Глава Тезерени был не из тех, кто будет сидеть сложа руки в ситуации, могущей
привести к неожиданным осложнениям.
— Я нахожу это интересным, — помедлив, ответил он. — А хоть
кто-нибудь из моего клана познакомился с вашим другом?
— Только Лохиван. Остальным Тезерени он, похоже,
неинтересен.
«То, что знает Лохиван, знает и отец», — хотел сказать
Геррод. Он знал, что Шариссе нравилось бывать в обществе его брата, но он также
знал, что Лохиван был придатком Баракаса. Шариссу, однако, было бы невозможно в
этом убедить. Она смотрела на Лохивана почти так же, как и на Геррода — как на
Тезерени по рождению, но с собственной головой. В отличие от Ригана, Логана,
Эсада — или любого другого.
— Если весь остальной клан не проявляет никакого интереса,
то как раз потому, что моему дорогому родителю Темный Конь очень интересен. —
Геррод обошел их вокруг, вынуждая обернуться, чтобы оказаться с ним лицом к
лицу. Вот так лучше. Теперь солнце находилось почти позади него и Геррод мог
чувствовать себя немного спокойнее. — Никогда не доверяй спящему дрейку.
Смысл его слов был очевиден, но он видел, что Шарисса не
принимает их всерьез.
— Повелитель Баракас может замышлять все, что ему угодно.
Что он способен сделать с Темным Конем?
«Многое», — хотел сказать Геррод, но черный скакун прервал
его.
— Кто этот повелитель Баракас? Почему он должен желать мне
зла?
— Баракас, повелитель Тезерени, — мой отец, — объяснил
чародей, мысленно представляя его себе. — Он жесток, честолюбив и так же
смертельно опасен, как и чудище, что украшает стяг нашего клана.
— Он твой родитель? — Темный Конь покачал головой, встряхнув
гривой, которая очень напоминала волосы… — Ты говоришь о нем с отвращением,
возможно даже — с ненавистью! Я не понимаю этого!
— У Геррода с отцом имелись разногласия, — дипломатично
объяснила Шарисса. — Повелитель Баракас честолюбив. Если ты встретишься с ним,
то разумнее проявить при этом осторожность. Я, однако, сомневаюсь, что он может
сделать что-то серьезное. Ни один из его людей не обладает магической силой,
могущей сравниться с твоей — или даже приблизиться к ней по уровню.
— Я и впрямь необыкновенный, ведь так?
— Я предпочел бы больше не говорить о моем отце — если вы не
возражаете, — Разговор об отце был чародею неприятен, он ощущал во рту вкус
желчи.
Шариссе Геррод сказал:
— Я полагаю, что ты пришла, чтобы наконец познакомиться с
моим открытием. Оно едва ли так блистательно, как мне показалось вначале, но
есть несколько восхитительных вещей, которые тебе, возможно, будет интересно
посмотреть. Сегодня начинать поздно, но мы все-таки можем…
Виноватый взгляд, который та бросила на Геррода, заставил
его остановиться.
— Извини, Геррод. Я приехала главным образом для того, чтобы
объяснить тебе, почему я не появлялась и отчего не смогу некоторое время
посещать тебя.
