— Теперь мы можем начинать! Подготовить вылазку! Остающиеся
здесь должны сохранять бдительность и не опасаться! Они получат равные с
остальными доли того, что мы обнаружим внутри! Уверь их в этом!
Тезерени, с которым он разговаривал, отдал ему честь и
исчез, чтобы выполнить приказание.
Подойдя к волшебнице, Риган предложил ей руку. Шарисса
неохотно взяла ее — но лишь потому, что мысленно представила себе лицо Фонона.
Если она позволит наследнику такие маленькие победы, он станет менее склонным к
убийству. Риган улыбнулся, как будто она только что одарила его своей любовью,
и сжал ее руку. Воин, который привел Шариссу и ее охранницу, молча удалился,
поскольку больше в нем не нуждались. Кроме многочисленных членов правящего
семейства Тезерени, поблизости находилось еще какое-то количество стражей.
Только безумец попытался бы что-то предпринять против столь умелых, смертельно
опасных бойцов.
Некоторое время она следила за тем, как Баракас отвернулся
от нее, поднял дьявольский ящик, который привязывал Темного Коня к повелителю
Тезерени, и подал его поджидающему Лохивану. Хотя ее глаза и сосредоточились на
ящике, она все же отметила, что, судя по позе Лохивана, боль все еще терзала
его. Он находился слишком далеко от Шариссы, чтобы она могла судить, затруднено
ли по-прежнему его дыхание.
— Первым идет демон, — сказал повелитель Тезерени. Лохиван
кивнул, взглянул в сторону Шариссы и пошел прочь, держа ящик под мышкой. Он шел
намного быстрее, чем казалось необходимым, — как будто он хотел оказаться
подальше от отца прежде, чем тот заметит что-то неладное.
— Ваш летучий дрейк ждет, госпожа моя, — прошептал Риган.
Шарисса взглянула туда, куда указывал наследник, и увидела дрейков. Волшебница
не слишком задумывалась о том, как они достигнут входа в пещеру, сочтя, что у
клана была в запасе по крайней мере дюжина различных методов. Верхового дрейка
она бы, наверное, не выбрала, но этот способ был, вероятно, относительно
безопасным. Материализоваться перед входом в систему пещер было бы, как Баракас
однажды указал, безумцем. Искатели могли и уйти — но почти наверняка они
оставили после себя подарки малоприятного свойства. Впрочем, какая-то часть
искателей могла еще прятаться в пещерах. Удивительная легкость, с которой
Лохиван вошел в пещеры во время первой экспедиции, казалось, указывала на
обратное. И все же Шарисса не могла не думать, что в такой удачливости должна
была скрываться ловушка. Захват гнездовья едва ли мог оказаться настолько уж
простым.
Она обнаружила, что по-прежнему думает об этом, когда дрейки
начали беспрепятственно садиться у входа в пещеру. Несколько воинов
приземлилось там еще раньше; они выставили дозор — похоже, излишний. Не
обнаружили ни одной ловушки — а Тезерени вели поиск крайне тщательно. Перед
ними взад-вперед расхаживал Темный Конь — как командир, проверяющий свое
войско. Он свирепо смотрел на появившихся Тезерени, не обращая на Шариссу ни
малейшего внимания. Либо он все еще испытывал стыд в ее присутствии, либо его
просто задевало то, как бесцеремонно им пользовался ненавистный ему Баракас;
сказать было трудно. Зная Темного Коня, Шарисса могла предположить и то, и
другое.
— Не нравится мне это, — пробормотал Риган, но никто не
обратил на него внимания — кроме пленников.
Они слезли с дрейков и оказались у цели их путешествия.
Несколько стражей примчались, чтобы принять у них поводья. Сюда должна была
прилететь лишь первая группа. Остальные Тезерени уже пробирались извилистыми,
ненадежными тропами, которые были проложены в камне какой-то давно забытой
расой, но которыми давным-давно никто не пользовался.
— Мы берем с собой эльфа? — спросил один из тех, кто стоял
совсем рядом с Баракасом, всячески демонстрируя тому свое почтение. Шарисса не
могла припомнить, кто из сыновей Баракаса принял участие в этой вылазке, но,
несомненно, это был один из них.
— Конечно же, глупец! Зачем было тащить его сюда, если не
для того, чтобы воспользоваться им! — проревел Риган.
Баракас кивнул, позволив вспышке старшего сына остаться
безнаказанной — на этот раз.
— Развяжите ему ноги, но проследите, чтобы руки оставались
связанными у него за спиной. — Баракас улыбнулся, любуясь огромным зевом
пещеры. — Я не вижу никакой причины, отчего мы не можем продолжить.
Он тут же направился вперед, захватив этим врасплох многих
из его людей. Лохиван щелкнул пальцами в направлении Темного Коня, и призрачный
скакун, очевидно, зная, что от него требуется, подскакал достаточно близко — но
не слишком — к Баракасу, оставаясь слева от него. Далее последовали Риган и
Лохиван, а за ними — остальные. Наследник помедлил лишь для того, чтобы жестом
указать двум стражам, чтобы те вели Шариссу вслед за ним. Фонон также оказался
в первых рядах, но ближе к Баракасу, который сделал так, чтобы волшебница и
эльф даже не могли взглянуть друг другу в глаза.
— Свет, — потребовал Баракас тоном человека, который знает,
что любые его желания будут выполнены.
Один из его неразличимых сыновей поднял руку ладонью вверх.
Из нее возникли два крошечных огненных шара. Один за другим они взлетели вверх
и замерли высоко в воздухе над собравшимися.
Когда над их головами плясала уже дюжина огоньков, Баракас
решил, что этого достаточно. Тот, кто создавал их, сомкнул ладонь, затушив
крошечный шарик, только что появившийся в ней. Шарисса знала, что эти шарики
неживые, но не могла не подумать о том, что это походило на то, как скверный
мальчишка давит пальцами бабочку. Тезерени, подобно многим враадам, безразлично
относились ко всяким крохотным созданиям. Их смерть для них значения не имела.
— Кровь Дракона!
Ошеломляющее проклятие — если учесть, что им предстояло, —
показалось бы слабым, если бы не исходило от Баракаса, от которого менее всего
можно было ждать подобной впечатлительности. Что касается остальных — включая и
Шариссу, — они могли лишь изумляться тому, что предстало их взору.
Пещера лучилась историей. Свидетельствовать об этом могли,
скорее, не глаза, а чувства. В невероятном ее возрасте сомневаться не
приходилось. Возможно, разрушенный город и крошечная крепость-вселенная
основателей содержали в себе больше точных знаний, но они скорее принадлежали
самой расе основателей. С другой стороны, эта крепость внутри пещеры, словно
ковер, отображала жизнь следовавших один за другим — и терпевших неудачу —
народов, живших в землях, ныне называвшихся Драконьим царством.
