— Эльф дал нам приблизительное представление о том, на что
похож этот континент. У одного из его товарищей была карта — хотя мы и не
сказали об этом твоему другу, пока не узнали, не лжет ли он; к счастью для
него, он не солгал. Отец поделил эти земли между моими братьями и мной.
Тринадцать Королевств — теперь, когда Рендел мертв, а Геррод все равно что
мертв. Вчера в битве мы потеряли Зорейна — иначе их было бы четырнадцать.
Шарисса не имела понятия, кем был Зорейн — если не считать
того, что он, очевидно, был еще одним из сыновей Баракаса. Скорее для того,
чтобы заставить его болтать о чем-либо ином, помимо их гипотетического
будущего, — а не потому, что ей было интересно, — волшебница спросила:
— А что относительно твоих сестер и родственников?
Риган пожал плечами.
— Будут герцогства и тому подобное; да это и неважно. Отец
все продумал.
Неужели глаза статуи человека-кота, на которую она сейчас
смотрела, уставились на нее в ответ? Невозможно… ведь так?
— А где собирается править он? Какое Королевство возглавит
твой отец?
Риган напрягся, и это, вопреки ее собственному решению,
заставило Шариссу взглянуть на него.
— Об этом отец никогда не говорит.
Статуи снова привлекли к себе ее взгляд. Они почти что
завораживали ее, завладевая вниманием.
— Это непохоже на Баракаса, повелителя Тезерени.
Больше Риган не сказал ничего, но еще один мимолетный взгляд
убедил Шариссу, что он в задумчивости нахмурился. Кроме того, он чесал горло;
сухость кожи, вызванная сыпью, распространилась по всей шее и, вероятно, груди.
Эта малоприятная картина сделала созерцание статуй гораздо более
привлекательным.
— Лохиван! Риган! — Голос Баракаса снова и снова отдавался в
проходах между пещерами. Небольшие отвратительные создания, потревоженные
громким шумом, выпорхнули из своих темных жилищ, обнаружили, что их освещает
какой-то свет, и снова скрылись в свои затененные убежища.
— Тебе придется пойти со мной, — без всякой надобности
напомнил своей добыче Риган. Шарисса не спорила; это было бы бесполезно, и,
кроме того, бесцельное пребывание здесь лишь больше нервировало ее. По крайней
мере, ей, возможно, удастся узнать что-либо, что может пригодиться для ее
собственных целей.
Они прошли неподалеку от Темного Коня. Хотя в его холодных
синих глазах не было зрачков, Шарисса знала, что он следит за ней. Размышляя о
своем непростом положении, она взглянула туда, где все еще стоял Лохиван, явно
пытаясь решить, как же поступить с вечноживущим. В конце концов он оставил
беднягу в том же состоянии, что еще больше привело волшебницу в бешенство.
Похоже, Темному Коню суждено провести остальную часть существования в той или
иной адской пытке — и только потому, что Тезерени находят в этом пользу для
себя.
Прежде чем этот день закончится, ей обязательно надо еще раз
поговорить с Баракасом. Если разговор приведет к тому, что придется
пожертвовать частью ее собственной свободы — какой бы малой та ни была, — пусть
так и будет.
Лохиван присоединился к ним, все время глядя себе под ноги.
Он шел с таким видом, как будто не хотел иметь ничего общего с братом или с
женщиной, которой он намекнул о своем глубоком чувстве. На таком расстоянии
Шарисса снова слышала его хриплое дыхание. Его походка также была странноватой
— хотя в чем именно, Шарисса сказать не могла. Лохиван выглядел почти так, как
если бы у него оказались сломанными несколько костей и он позволил срастить их
кому-то, кто в этом не разбирался.
Она заметила, где сейчас находится ящик, — впрочем, без
всякой пользы для себя. Лохиван держал его подальше от нее, обнимая одной рукой,
как младенца, — хотя она и не могла представить кого бы то ни было из Тезерени
с ребенком на руках.
— Где ты, отец? — позвал Риган. Голос Баракаса доносился
откуда-то из-за полуразрушенного возвышения, но задняя стена казалась
испещренной проходами, любой из которых мог оказаться тем туннелем, который
выбрал повелитель Тезерени.
Женщина-воин появилась из прохода, увидела, кто стоит перед
ней, и тут же отдала честь.
— Вы разыскивали главу клана?
— Да, он находится там?
Она кивнула и как можно быстрее отступила в сторону.
— Он несколькими сотнями шагов ниже. Туннель резко
опускается и заканчивается в другой пещере. Вы найдете его там.
Риган кивнул, удовлетворившись ее ответом.
— Тогда занимайся своими обязанностями.
Когда женщина-воин ушла, Лохиван повернулся к брату. Голос
его звучал не лучше, чем в прошлый раз.
— Бери госпожу Шариссу и иди вперед. А я… я скоро догоню
вас.
Риган быстро взглянул на младшего брата, затем кивнул.
— Может быть, это быстро пройдет.
— Конечно же. Это только вопрос воли. Как он всегда и
говорил.
Не требовалось большой догадливости, чтобы понять, что они
говорили о сыпи — болезни, от которой так страдали многие из них. Лохиван,
похоже, переносил ее тяжелее, чем другие; впрочем, Шарисса не так долго
находилась среди Тезерени, чтобы знать это наверняка. Волшебница попробовала
бросить на Лохивана еще один, последний взгляд. Но Риган намеренно повел ее
так, чтобы она не увидела, что происходит с его братом.
Кто-то зажег сухие древние факелы, которые торчали в стенах
коридора. Искатели, как припомнила она, жили при свете, поэтому факелы не
показались здесь неуместными. А удивляло ее по-прежнему то, почему они жили в
подобном месте, хотя явно любили летать.
Они почти достигли цели, когда из противоположного конца
туннеля появилась фигура, преградив им дорогу.
Баракас и его старший сын, моргая, уставились друг на друга.
Шариссу, разглядывавшую главу клана, удивило то, что тот также выглядел
озадаченным.
— Лохиван следует за нами, отец. Он должен вскоре быть
здесь.
Шарисса постаралась сделаться как можно незаметнее — в
надежде, что Баракас не обратит на нее внимания. В ней зрело подозрение, и она
не знала, стоит ли рассказать о нем Тезерени.
— И что же он обнаружил? — спросил Баракас. Позади него
появились два воина. Они, казалось, слегка недоумевали, почему их властители
перегородили проход.
Вопрос на некоторое время оставил Ригана в недоумении.
Наконец он выпалил:
