— Н-н-н… ничего! Это же ты призвал нас! Ты позвал и
Лохивана, и меня. Я привел госпожу Шариссу, потому что…
— Не имеет значения. — На лице повелителя Тезерени появилось
мрачное выражение. — Сейчас же поворачивай обратно. Мы направляемся назад, к
основной пещере.
— Но почему…
— Я вовсе не звал вас! — в раздражении прорычал Баракас.
Резко сглотнув, Риган моментально развернул Шариссу в
обратную сторону. Она позволила ему быстро вести себя по тому пути, которым они
только что пришли. Ее мысли разбегались. Подозрения оказались верными, но не
ошиблась ли она, ничего не сказав о них? А если это было некой ловушкой
пернатых, не пострадает ли от нее и она сама?
Они почти выбежали из бокового прохода, едва не застигнув
Лохивана врасплох. Стоя спиной к ним, он нахлобучил на голову свой шлем и
обернулся, чтобы увидеть, в чем же дело. Волшебница мельком увидела ящик,
лежащий в стороне — очень близко, но не имела ни малейшей возможности коснуться
его, потому что ее окружали люди из клана дракона. Кроме того, по-прежнему
существовала опасность, что попытка уничтожить ящик повредит Темному Коню.
— Ты! — Баракас кричал на своего другого сына. — Значит, ты
тоже меня слышал?
— Да-а-а… от…
— Проклятые птицы! Что они замышляют? — Шарисса подумала: а
нет ли в бурном гневе Баракаса следов страха?
Вслед за Баракасом они обогнули древнее возвышение и вышли в
центр пещеры. Ее заполняли Тезерени с оружием наготове — явно по привычке,
потому что многие теперь заметно лучше владели колдовством. Глава клана начал
поиски врагов. Шарисса попыталась присоединиться к нему, опасаясь за своих
товарищей, но Риган потянул ее назад. Она нашла его заботливость похвальной,
хотя и непрошеной.
Баракас сделал круг по пещере, выискивая, откуда может быть
предпринята попытка нападения, что привело в заблуждение его сыновей. Однако он
явно не заметил ничего необычного, потому что волшебница услышала его
проклятия.
Она снова пробовала увидеть своих друзей. Фонона от нее
полностью закрывала многочисленная толпа воинов-Тезерени в доспехах. С Темным
Конем, однако, дело обстояло иначе. Из-за его роста верхняя часть его головы
была все же видна, несмотря на то что в пещеру продолжали вливаться новые волны
воинов в высоких шлемах.
Баракас, которого, казалось, привлек к вечноживуще-му
интерес Шариссы, шагнул к окаменевшему скакуну, а его свита, опасаясь гнева
повелителя, расступилась перед ним, подобно живому морю.
— Ты!
Из-за того, что воины отступили в стороны, Шариссе стало
лучше видно Темного Коня. Он, конечно, не ответил на рассерженное и обвиняющее
обращение Баракаса. Он не мог этого сделать — пока Лохиван удерживал его в
таком состоянии.
— Это каким-то образом твоя работа! — кричал Баракас. Не
оборачиваясь, глава клана добавил: — Лохиван! Освободи его — так он сможет
отвечать на мои вопросы!
— Какую чушь ты несешь, повелитель драконов? — тут же
проревел призрачный скакун. Его копыта царапали пол пещеры — он изливал свои
гнев и огорчение единственным доступным ему способом.
Баракас бесстрашно смотрел на него.
— В какие игры ты играешь здесь, демон? Мне что, вернуть
тебя в ящик?
Перемена, происшедшая с Темным Конем, потрясла Шариссу до
глубины души. Он съежился и почти по-человечески покачал головой.
— Я не знаю, о чем ты говоришь! Я не сделал ничего! Я не
видел ничего!
— Ты отрицаешь, что от моего имени мои сыновья были вызваны
ко мне?
Темный Конь взглянул на Баракаса так, как будто тот был
безумен.
— Я этого не отрицаю! Я слышал такой зов, но я тут ни при
чем! Уж ты-то должен знать, какими крепкими узами ты сковал меня! — Он снова
покачал головой так, что волшебница увидела в этом движении отвращение и к
самому себе, и к пленившему его. — Я слышал этот зов и видел, как они прошли
мимо меня. Спроси здесь кого угодно: слышали ли они его, а затем спроси себя,
мог бы я осуществить даже такое незначительное волшебство?
— Мне вовсе не обязательно спрашивать собственных сыновей о
том, что они слышали! — Шарисса не помнила, чтобы Баракас разговаривал таким
разъяренным тоном. Казалось, его сейчас хватит удар. Он ни разу не вел себя
подобным образом за пятнадцать лет — со времени переселения сюда из Нимта.
Баракас терял контроль над собой. Он заставил себя умолкнуть
и некоторое время смотрел на Темного Коня, затем обернулся к своим людям.
— Никто из вас не слышал и не видел ничего — только мой
голос? Не отсутствует ли кто-нибудь, кто должен быть здесь?
Из толпы послышались голоса, отрицавшие и то и другое.
«Теперь они примутся за Фонона», — подумала волшебница.
Шарисса знала, что опасности для него быть не должно — учитывая, что цепи и
магические узы точно так же препятствовали ему заниматься любым колдовством,
как Темному Коню — ящик и заклинание. Однако, поскольку эльф был лучше знаком с
этой страной, его могли подвергнуть беспощадному допросу.
Толпа снова переместилась, так что стало видно то место, где
Тезерени держали эльфа. Шарисса пыталась найти его среди других, чтобы, по
крайней мере, обменяться с ним взглядами.
Где же он?
Она попыталась повернуться, но Риган, поглощенный тем, что
собирался сделать отец, держал ее крепче, чем раньше, даже не осознавая этого.
В отчаянии она наклонилась к его уху и резко прошептала:
— Ты можешь отпустить меня! Я никуда не убегу, ты же знаешь!
Оказалось, что делать этого не следовало. Обратив теперь на
нее внимание, наследник понял, что она пытается обнаружить эльфа. Ревнивое
выражение лица не скрыл даже шлем, и он обернулся, чтобы испепелить взглядом
предполагаемого соперника. Он также нигде не смог найти Фонона.
— Эльф! — проревел Риган, привлекая к себе взгляды всей
толпы. Шарисса похолодела, поняв теперь, почему она не видит Фонона.
Лохиван одним из первых проследил за взглядом брата и
закончил фразу, которую Риган пытался донести до других. Он говорил с
присвистом, неотчетливо, и с каждым слогом ему делалось труднее дышать.
— Эльф-ф-фа нет! Он с-с-сбежал!
