Это «когда» случилось, едва она собралась ложиться спать.
Большинство других уже отдыхали, но она нашла ручеек и, несмотря на протест
телохранителя, выстирала свою одежду и вымылась. Воин, к се удивлению, отнесся
с уважением к ее желанию уединиться и как мог старался удержать взгляд на
близлежащих кустарниках. Шарисса устала настолько, что се едва ли заботило,
смотрит ли он на нее. Она просто испытывала удовольствие от ощущения чистоты.
Среди вещей, захваченных для нес, были дорожные платья, очень похожие на то,
что носила она. Шарисса могла лишь предполагать, откуда они взялись, но сидели
они на ней безупречно и избавили ее от необходимости надеть только что
выстиранную влажную одежду. Эти платья достаточно хорошо подчеркивали ее
фигуру, и она спрашивала себя, не захватили ли их из крепости, где госпожа
Альция могла приказать сшить их для Шариссы.
Тяжелые шаги предупредили се о приближении Тезерени. Фонон и
Геррод, которые спали в нескольких шагах от нее, либо не слышали этих шагов,
либо решили, что лучше всего не вмешиваться в то, о чем ничего не знали.
— Госпожа моя Шарисса.
Как это и было принято у Тезерени, лишь у главы клана была
палатка. Волшебница и се сотоварищи спали, укрывшись дорожными одеялами,
которые им дали Тезерени, а их головы лежали на маленьких циновках, выданных
вместе с одеялами. Шариссе, давно уже привычной к вылазкам для исследования
развалин поселений основателей, это могло показаться раем — в сравнении с
многочасовой ездой на дрейке. Ей было почти жаль, что сейчас придется
разговаривать с Баракасом, но она напомнила себе, что делает это ради Темного
Коня.
— Я надеялся, что вы воспользуетесь этим ручьем. Освежает,
не так ли?
— Я была бы благодарна, если бы вы сказали об этом моему
сторожевому псу. Мне пришлось спорить с ним.
— Приношу свои извинения.
— Приняли ли вы решение относительно Темного Коня?
— Принял. Я не стану выпускать его. Вам я могу доверять — но
не демону.
Она почувствовала, как в ней вскипает гнев.
— Он не станет…
Баракас заставил се умолкнуть.
— Таково мое решение. Я, однако, готов сделать кое-что для
вас и вашего эльфа.
— Что же?
— Завтра его оружие — и то, что было у вас с Герродом, —
будет возвращено вам. Хотя я и не настолько доверяю вам, чтобы снять ваши
повязки, я допускаю, что вы нуждаетесь в каких-то средствах защиты. Вы трос
можете понадобиться нам. Вам также не станут больше связывать руки за спиной.
Это было не то, чего она хотела, но вес же лучше, чем если
бы он отклонил се просьбу и не дал ничего. Однако она не смогла удержаться от
замечания:
— Вы сбили меня с толку, господин мой Баракас. Я не уверена,
пленники мы или ваши союзники.
Он засмеялся, но смех был вымученным.
— Последнее время многие вещи сбивают меня с толку, госпожа
моя. Доброй ночи.
Шарисса смотрела, как он уходит, по-прежнему слегка хромая.
В такие моменты она ощущала жалость к стареющему повелителю драконов. К
сожалению, чтобы избавиться от этой жалости, Шариссе было достаточно вспомнить,
что он делал с теми, кто потерпел неудачу или бросил ему вызов.
Как Темный Конь или Геррод.
Верный своему слову, Баракас возвратил им оружие. Фонон без
разговоров взял обратно свой меч, но выражение на его лице заставило Шариссу
слегка улыбнуться. Геррод проявил гораздо большую недоверчивость. Как он
указал, если бы они попытались бежать, почти все шансы были бы против них. Либо
Баракас, либо Лохиван могли тогда в одиночку выступить против них троих и,
по-видимому, победить.
Вспомнив о Лохиване, Шарисса отправилась искать его в
надежде поговорить с ним прежде, чем Баракас прикажет им садиться на дрейков.
Она нашла его уже в седле, со шлемом на голове, но слегка согнувшимся, как
будто у него болел живот. Ящик больше не был приторочен к седлу, и это
означало, что его, вероятно, забрал Баракас. Сейчас ее больше беспокоило не
это, а самочувствие се бывшего друга.
— Лохиван? С тобой все в порядке?
— Меня тош-ш-шнит, вот и вс-с-се! — Он не смотрел на ее.
— Лохиван…
Ее сегодняшняя тень примчалась к ней.
— Госпожа моя, повелитель Баракас просит вас сесть в седло!
Мы отправляемся!
— Ты с-с-слышала его, — прорычал Лохиван. — Пора
высзж-ж-жать!
Волшебница позволила увести себя прочь, но, сколько могла,
провожала глазами больного. Лохивану было хуже, чем когда-либо раньше. Ему не
следовало отправляться с ними. Дорога была для него чересчур тяжелой — даже
несмотря на его потрясающую силу воли.
Геррод и Фонон, сидевшие на своих дрейках, ждали ее. Чародей
оглянулся на своего брата, а потом посмотрел на нее; в выражении его лица
читались противоречивые чувства. Когда она попробовала спросить, что его
заботит, Геррод покачал головой и занялся чем-то другим.
— Следуйте за мной! — воззвал повелитель Баракас, направив
своего дрейка вперед. При той скорости, с которой Баракас гнал его, они смогут
увидеть крепость завтрашним вечером и достигнуть ее на следующее утро. Не так
быстро, как ему хотелось бы, но, на взгляд остальных, с достаточной скоростью.
Они ехали час за часом, задерживаясь только для того, чтобы
обогнуть препятствие или остановиться, чтобы наскоро перекусить. Шарисса
по-прежнему не могла привыкнуть к неуклюжей, ящеричьей походке дрейков; и у нее
появилось желание, чтобы сделали седло помягче. Фонон, как она заметила, сидел
в седле с поджатыми губами — как и она сама. С другой стороны, Геррод, будучи
Тезерени, держался в седле с умением и легкостью, которые приходят лишь с
долгим обучением. Он, похоже, глубоко задумался; но такое с ним бывало часто.
Поскольку поводья ее дрейка почти все время находились в
руках се охранника Тезерени, Шарисса большую часть времени смотрела по
сторонам, выискивая что-нибудь необычное, могущее представлять для них
опасность. Она также время от времени бросала взгляд на Лохивана, которому
становилось все труднее и труднее управлять своим дрейком. Это само по себе
вызывало у нес тревогу, поскольку могло означать, что Лохиван болен гораздо
сильнее, чем пытается убедить в этом других.
До заката оставалось не больше часа, когда Шарисса заметила,
что Лохиван тащится позади всех.
