— По-видимому, была и свидетельница. Англичанка, доктор Шелаг О'Доннел, проживающая рядом.
— Но это же помогает делу, да? Она видела, что случилось?
Хол покачал головой.
— В том-то и дело. В ее показаниях сказано, что она слышала скрип тормозов и шин. Ничего она не видела.
— Она сообщила о происшествии?
— Не сразу. Комиссар говорит, что многие проезжают тот поворот к Ренн-ле-Бен на слишком большой скорости. Она только наутро, увидев «скорую помощь» и полицейских, поднимающих машину из реки, сложила два и два. — Он помолчал. — Я думал поговорить с ней. Думал, может, она что-нибудь вспомнит.
— Разве она не все сказала полиции?
— У меня такое впечатление, что они не считают ее надежной свидетельницей.
— Почему?
— Прямо они не сказали, но намекали, что она пьяница. Кроме того, на дороге не было следов шин, так что едва ли она могла что-то услышать. Это если верить полиции. — Он помолчал. — Они не хотели давать мне ее адрес, но я успел списать номер с досье. Вообще-то… — он помолчал, — я пригласил ее завтра приехать сюда.
— Ты уверен, что это хорошая мысль? — спросила Мередит. — Если полиция увидит в этом вмешательство в свои дела, они станут помогать тебе еще менее охотно.
— Все равно они меня выставили, — злобно проговорил он. — Но, сказать тебе правду, мне кажется, я бьюсь головой о кирпичную стену. Я несколько недель пытался убедить полицию отнестись ко мне серьезно, терпеливо болтался рядом и ничего не предпринимал, а толку-то! — Он замолчал, щеки у него пылали. — Извини. Тебе это малоинтересно.
— Да ничего, — ответила она, размышляя, как похожи кое в чем Хол и его дядя — оба мигом вспыхивают, и тут же почувствовала себя виноватой, представив, с каким отвращением встретил бы Хол такое сравнение.
— Признаю, у тебя нет причин полагать, что я прав, но я просто не могу поверить в официальную версию. Не утверждаю, что мой отец был непогрешим — на самом деле не так уж много между нами было общего. Он был спокойный, замкнутый — не из тех, кто открыто выражает свои чувства, — но чего он не мог сделать, так это, напившись, сесть за руль. Даже во Франции. Невозможно.
— В таких вещах легко обмануться, Хол, — мягко заметила она и добавила: — Со всеми такое случается. — Хотя с ней никогда не случалось. — Выпил лишнего. Не рассчитал сил.
— Говорю же, только не с отцом, — сказал он. — Он любил вино, но никакими силами его нельзя было усадить за руль, после того как он выпил. — Плечи у него поникли. — Мою мать сбил насмерть пьяный водитель, — договорил он тихо. — Она шла забрать меня из школы в поселке, где мы тогда жили, днем, в половине четвертого. Тот идиот на «БМВ» накачался в баре шампанским и превысил скорость.
Теперь Мередит окончательно поняла, почему Хол не может поверить полицейскому заключению. Но одним нежеланием принимать факт не изменишь. Она знала это по себе. Если бы желания исполнялись, ее родная мать поправилась бы. И не было бы всех тех сцен и скандалов.
Хол поднял на нее глаза.
— Папа не сел бы в машину, будь он пьян.
Мередит сдержанно улыбнулась.
— Все же, если тест на алкоголь дал положительный результат… — Она оставила вопрос висеть в воздухе. — Что ответили полицейские, когда ты поднял эту тему?
Хол пожал плечами.
— Они явно считают, что меня все это так подкосило, что я перестал соображать.
— Так. Давай зайдем с другой стороны. Тест мог оказаться ошибочным?
— В полиции говорят — нет.
— Они искали что-нибудь еще?
— Например?
— Наркотики?
Хол покачал головой.
— Решили, что и так все ясно.
Мередит задумалась.
— Ну а не мог он просто превысить скорость? Не удержать машину на повороте?
— Опять-таки на дороге не осталось следов торможения, и в любом случае это не объясняет алкоголя в крови.
Мередит прямо взглянула на него.
— Тогда что же, Хол? К чему ты ведешь?
— Либо тест фальшивый, либо кто-то впрыснул ему алкоголь.
Лицо выдало ее мысли.
— Ты мне не веришь, — сказал он.
— Я этого не говорю, — поспешно возразила она. — Но подумай сам, Хол. Даже если предположить, что такое возможно, кто мог это сделать? И зачем?
Хол не отпускал ее взгляд, пока Мередит не поняла, о чем он думает.
— Твой дядя?
Он кивнул:
— Больше некому.
— Ты что, всерьез? — поразилась она. — То есть я понимаю, что вы с ним не ладите, и все-таки… Обвинять его в…
— Я понимаю, что это звучит нелепо, но подумай, Мередит, кому еще?
Мередит замотала головой.
— И ты высказал свои обвинения в полиции?
— Не так напрямик, но я потребовал, чтобы дело передали в национальную жандармерию.
— Что это значит?
— Национальная жандармерия расследует преступления. С самого начала авария рассматривалась как несчастный случай, как дорожное происшествие. Но если я сумею найти улики, связывающие его с Джулианом, тогда удастся заставить их пересмотреть дело. — Он взглянул на Мередит. — Если бы ты поговорила с доктором О'Доннел, она наверняка была бы откровеннее.
Мередит откинулась на стуле. Весь сценарий был бредовым. Она ему действительно сочувствовала, но не сомневалась, что он ошибается. Ему необходимо найти виноватого, чтобы переложить на него свой гнев и чувство потери. И она по собственному опыту знала: как бы жестока ни была правда, незнание хуже. Пока не узнаешь правду, невозможно оставить прошлое позади и жить дальше.
— Мередит?
Она только теперь заметила, что Хол не сводит с нее глаз.
— Извини, — сказала она, — задумалась.
— Ты сможешь быть завтра при разговоре с доктором О'Доннел?
Она замялась.
— Я был бы очень благодарен.
— Наверно… — сказала она наконец, — наверняка буду.
Хол облегченно вздохнул:
— Спасибо.
Подошел официант, и настроение сразу изменилось, напряженный разговор превратился в обычное свидание. Оба заказали по бифштексу, и Хол выбрал к нему бутылку местного красного вина. С минуту они сидели, посматривая друг на друга, ловя взгляд и не зная, о чем заговорить.
Хол нарушил молчание.
— Ладно, — сказал он, — хватит о моих проблемах. А ты не хочешь рассказать, зачем на самом деле приехала?
Мередит застыла.
— Прошу прощения?
— Очевидно, не ради книжки о Дебюсси, верно? Или, во всяком случае, не только ради нее.
